О трусости организаторов «Евровидения», параллелях между культурной политикой в России и Северной Корее и звездах, выступивших против войны, музыкальный критик побеседовал с rus.nra.lv.
Артемий Троицкий — один из последовательных оппонентов власти в России. Еще в 1980-е он пропагандировал независимую рок-музыку и организовывал концерты и фестивали с участием Виктора Цоя, Андрея Макаревича, Бориса Гребенщикова. В 2000-м, перед первыми выборами Владимира Путина, Троицкий спрогнозировал, что администрация нового президента преуспеет в «укреплении и приумножении собственной власти, контроля и безнаказанности». В 2014 году — вскоре после аннексии Крыма — наш собеседник уехал из России в Эстонию, где продолжает работать как журналист, музыкальный критик и лектор. В первой части большого интервью rus.nra.lv обсудил с Троицким культуру и контркультуру России и Европе.
Главным музыкальным событием мая стало «Евровидение», на котором победила шведская певица Лорин. За кого вы болели и как оцените результат?
Раньше я особо не интересовался «Евровидением», но с тех пор, как моя младшая дочь Лидия увлеклась этим конкурсом, мы с ней за компанию смотрим полуфиналы и финалы. В общем-то, я стал большим знатоком «Евровидения» — родительский долг обязывает.
Конкурс в этом году мне понравился меньше, чем обычно. Позапрошлый, где победила итальянская рок-группа Måneskin, вообще был довольно симпатичный. Там выступали несколько хороших артистов из разных стран — Украины, Литвы, Франции, Швейцарии. В прошлом году конкурс оказался несколько хуже, а в этом — ну такой, скажем, среднеудачный.
Конкретно победительница мне категорически не понравилась, и я считаю, что тут дело нечисто. Странно, что лауреаткой стала такая малообаятельная и слабая артистка с номером, который был совершенно неэффективен в визуальном отношении и, как говорят, несамостоятелен в музыкальном. Я выдвинул даже конспирологическую теорию, что эта Лорин — шведка марокканского происхождения. А генеральный спонсор конкурса «Евровидение» — косметическая компания Moroccanoil. Может быть, это имело на результаты конкурса какое-то влияние. Ну а в остальном — посмотрели, посмеялись.
От «Евровидения» были большие политические ожидания: могла победить украинская группа, на конкурсе мог выступить с речью Владимир Зеленский, но ни того ни другого не произошло. Насколько событие масштаба «Евровидения» может быть вне политики?
«Евровидением» изначально, с 1950-х годов, и по сей день управляют такие типичные евробюрократы — трусливые, консервативные, несовременные. И их девиз всегда был: «Музыка вне политики». Они панически боятся того, что на «Евровидение» проникнут какие-то политические влияния, какие-то ветры подуют справа или слева. Хотя сам по себе этот принцип абсолютно фальшивый, и миллион раз доказано, что музыка очень подвержена влиянию политики и сама может влиять на политику.
Если говорить об Украине, то Украины на конкурсе было очень много. Но это была такая Украина, как будто никакой войны в помине нет. Показывали живописные украинские пейзажи, включали четко отобранные песенки на украинскую тему, в которых ничего не говорится об агрессии и страданиях украинского народа. И это, конечно, свидетельство абсолютнейшей трусости и неадекватности организаторов. Как и голосование жюри. Я уже давно заметил, вот эти так называемые профессиональные национальные жюри голосуют гораздо хуже, гораздо более с оглядкой, гораздо более консервативно, чем народные массы — простые непрофессиональные люди.
Когда начиналась война, противники Кремля много надежд возлагали на российских музыкантов. Казалось, что рэпер Oxxxymiron или Алла Пугачева сейчас выступят против войны, и эти самые народные массы пойдут делать революцию. Многие музыканты так и сделали, но россияне не пошевелились. Как вы думаете, почему?
К большинству музыкантов особых претензий быть не может, они повели себя достаточно смело и радикально. Они высказались против войны без оглядки на возможные выгоды, карьеру, престиж, статус в Российской Федерации. Это касается и Аллы Пугачевой, и Земфиры, и Макаревича, и Гребенщикова, и известнейших наших рэперов, и, кстати, многих классических исполнителей. Что же до народа России, то я бы не называл это народом — я бы назвал это населением, потому что народ все-таки — громкое слово.
В данном случае мы имеем дело не со сплоченным народом, а с абсолютно безвольной массой, которая раздавлена страхом. Она хочет только, чтобы ее оставили в покое, и ни о чем, кроме собственного выживания, не задумывается. Более того, значительная часть мужского населения не заботится даже и о собственном выживании и покорно, как скот на убой, идет в мясорубку в Украине. Это большое разочарование для многих, в том числе и для меня. Я тоже думал, что россияне проявят больше смелости, решительности и критического мышления в отношении этой войны — никому не нужной, пустой, бессмысленной и оттого еще более преступной. Это тяжелая ситуация. Думаю, философы, аналитики, политологи еще много будут над этим размышлять.
Получается, что влияние российской культуры на население оказалось таким ограниченным? Или речь идет о ситуации с культурой вообще и ее влиянии на мышление современных людей?
Влияние культуры всегда было ограничено. В марксизме экономика называется базисом, а политика — надстройкой. Я бы сказал, что культура — это уже надстройка над настройкой. То есть влияние на человеческое общество, политические процессы, а тем более на экологические, климатические и прочие она оказывает в очень небольшой степени. И преувеличивать значение культуры, говорить, что от песен, картин, кинофильмов зависит судьба человечества — я думаю, самообман. Это касается любой культуры, будь то российская, американская или китайская.
В каких-то странах значение культуры больше, в каких-то — меньше. Я подозреваю, что в том же Китае оно вообще минимально. А скажем, в Британии, Франции или Соединенных Штатах значение культуры несколько больше. Россия в этом смысле, я думаю, находится где-то посередине. Но проблема России заключается в том, что в ней культура всегда, за редкими исключениями, очень сильно зависела от государства. Смешно даже представить себе, чтобы из Белого дома давали команды Голливуду, какие фильмы снимать. Или если бы Госдепартамент финансировал какие-нибудь поп-фестивали — это абсурд.
В России был единственный период — конец 1980-х и начало 1990-х годов — когда культура на какое-то время стала практически автономной от государства. Тогда министерство культуры уже не имело никакого значения, а отдел культуры ЦК КПСС был ликвидирован вместе с ЦК КПСС. Но эти времена давно закончились. И сейчас снова мы имеем дело с официальной и неофициальной культурой. Неофициальная на 90% уже переместилась за границу: это касается и музыкантов, и писателей, и режиссеров, и художников. А официальная культура фактически стала отростком государственной пропаганды и поэтому культурой уже не является.
Официальная российская культура — это примерно то же самое, что культура Северной Кореи. Понятно, что там маршируют под военную музыку, какие-то хоры исполняют оды правящей партии и династии Кимов. Но назвать этой культурой можно с большой натяжкой. В России разве что чуть-чуть разнообразнее, наверное.
Вы все-таки сравниваете с Северной Кореей, а не с Советским Союзом?
В Советском Союзе культурная ситуация была очень парадоксальной. С одной стороны, существовала вот эта самая официозная культура, всякие книги Брежнева, песни Пахмутовой про партию и комсомол, фильмы-эпопеи вроде «Освобождения». Но, с другой стороны, были еще две влиятельные культуры. Одна — это подпольная советская культура, например, самиздатовская литература, где, печатались многие знаменитые писатели, скажем, братья Стругацкие или Василий Аксенов. Была и подпольная музыка — «Аквариум», «Кино», Nautilus Pompilius и прочее.
И еще было такое очень любопытное явление — культура, условно говоря, фиги в кармане. Это была как бы официально признанная советская культура — фильмы, которые шли в кинотеатрах, но иногда ложились на полку, книги, которые до какой-то степени были лояльны советской власти. Но все прекрасно понимали, о чем там на самом деле идет речь. Возьмите любую комедию Рязанова или Гайдая — там полно всякой скрытой антисоветчины. Это была самая популярная часть советской культуры.
Надо сказать, что и подпольная культура, и культура «фиги в кармане» были очень даже хорошего качества. Даже официозная советская культура в профессиональном, чисто ремесленном отношении часто была хороша. Та же Пахмутова — очень мощный композитор, потрясающий мелодист, хотя на ее музыку порой и накладывались всякие диковатые тексты. Этого никак не сказать о песнях того же Газманова или SHAMAN.
Может быть, контркультура путинской России просто еще не успела появиться?
На это можно только надеяться. То, в чем можно быть абсолютно уверенным, — на российском официальном поле никакая качественная культура не прорастет. Потому что, если говорить о советской культуре, то интересные писатели и музыканты там появились с самого начала. И в 1920-е годы, и даже в жуткие 1930-е годы там были и Ильф и Петров, и Шостакович, и Эйзенштейн. Что касается официальной российской культуры, то ее и сейчас нет, и через 10 лет, если, не дай бог, этот режим сохранится, не будет.
Чем тогда современная российская власть отличается от власти советской? Путинские чиновники, с одной стороны, полностью позаимствовали, если не сказать хуже, ритуалы — ходят с георгиевскими ленточками, проводят парады. Почему же у них даже культуру не получается прорастить?
Когда вы сказали о менее приличных терминах, вы, наверное, хотели сказать скэгэбиздели? Тут достаточно простые, лежащие на поверхности имеются различия. Главное заключается в том, что советская идеология базировалась на достаточно прочном международном фундаменте. Марксизм — вполне респектабельное экономическое и политическое учение, которое пронизало очень многие страны мира и самые разные слои общества. Он процветал и в странах третьего мира, и в Западной Европе, где были очень сильные коммунистические партии, — во Франции, Италии, Испании.
В путинской России идеологическая основа — это какая-то блевотная смесь из непонятно чего — из милитаризма, реваншизма, победобесия. Из консерватизма, так называемых традиционных ценностей, так называемого православия, плюс, естественно, самодержавие вспомнили. И вот эта ублюдочная идеология, квази-идеология имеет некоторые очень явные векторы, которые влияют и на культуру, и на образ жизни.
Для меня очень важно, что советский образ жизни, идеология и культура в огромной степени были устремлены в будущее. Люди строили суперобщество, справедливое и прекрасное. Насколько реалистичны были такие лозунги — это другой вопрос. В путинской России все наоборот. Она стремится только назад, в прошлое: к Сталину, к Ивану Грозному, во мрак Средневековья.
А в чем, по-вашему, проблема — в состоянии народа, или населения, как вы говорите? Или, может быть, в лидере?
Я думаю, самый простой ответ заключается в том, что качество населения в современной России гораздо ниже, чем оно было в Советском Союзе. И это связано с тем, что самые способные, самые конвертируемые, самые талантливые из России уехали. Началось это еще с конца 1980-х годов, продолжалось очень бурно в 1990-е, потом была некоторая остановка в связи с благоденствием в нулевые, ну а сейчас снова — бурный поток.
Вторая причина состоит именно в том, что Советский Союз все-таки до какой-то степени многих людей вдохновлял. И вдохновлял по-разному — кто-то вдохновлялся в позитивном смысле, кто-то в негативном, протестуя. Но в любом случае советская власть стимулировала мысли и творчество. Путинская власть никого не стимулирует, кроме стукачей и садистов. Она внушает только отвращение и желание бежать куда глаза глядят.
