Интервью с президентом Латвии — о новом правительстве и строительстве границы, об армии чиновников и поправках к Иммиграционному закону, о тарифах на электроэнергию и повышении налога на недвижимость, о встречах с людьми и многом другом.
В политических кулуарах долгое время говорили о том, что смена правительства — это плата «зеленым крестьянам» и «прогрессивным» за то, что они проголосовали за вас на выборах президента страны, а Национальное объединение и «Объединенный список» были наказаны за то, что не поддержали вас. Собрание, посвященное этому вопросу, состоялось 10 мая, версии этого события можно было услышать и с трибуны Сейма во время дебатов о новом правительстве. Действительно ли обсуждались такие «рыночные решения»?
Если бы такие решения обсуждались и были бы приняты, то я был бы кандидатом от всех трех партий уже сразу после 10 мая и не было бы всего этого трехмесячного изнурительного процесса — с идеей о расширении коалиции и рокировках министров. Также было очевидно и то, что процесс выборов президента проявил более глубокие противоречия, существовавшие между «Новым Единством», «Объединенным списком» и Национальным объединением. Конечно же, больше всего об этом говорят и больше всех знают те люди, которые нигде не присутствовали. Но четкого соглашения о выборах президента и модели правительства не было.
То, что происходило после 10 мая, я не могу комментировать, поскольку после того, как меня номинировали кандидатом в президенты страны, я больше не участвовал ни в каких политических консультациях.
Когда вы выдвигали Эвику Силиню на пост премьер-министра, не было ли еще каких-то других кандидатов от «Нового Единства»?
После того как Кришьянис Кариньш покинул свой пост, я на пресс-конференции сказал, что не исключаю, что могут быть и другие кандидаты. Когда начались официальные консультации, я спрашивал у всех партий: есть ли у вас кандидаты в премьер-министры? Возможно, люди думают, что президент может выдвинуть любого, например Элиту Вейдемане, и Сейм с большим удовольствием проголосует и за кандидата, и за сформированное им правительство. Но это не так. Президент может выдвинуть только такого кандидата, которому предположительно обещает поддержку большинство депутатов Сейма.
К списку тех работ, которые я перечислил в моем заявлении, у партий не было претензий, не было существенных разногласий, и я почувствовал широкую поддержку и понимание. К решению проблем нужно приступать немедленно, начиная с тарифов на электроэнергию и забора на восточной границе.
Партии, у которых было желание участвовать в формировании правительства, были готовы поддержать кандидата от «Нового Единства». «Новое Единство» подтвердило, что не видит возможности работать под руководством выдвинутого другой партией премьера. Никаких разговоров ни о каком другом кандидате не было.
Вас совсем не волновало, что у Эвики Силини были (и, возможно, до сих пор есть) тесные связи с одиозным Юрисом Юрашсом?
Меня спрашивают о потенциальном кандидате на пост председателя Сейма (Гунарсе Кутрисе. — Прим. Э.В.) — не волнует ли меня это? Спрашивали и о том или ином кандидате на пост министра. Я очень осторожен: очень много информации, много разных слухов и утверждений — кто с кем дружил, кто на кого влиял и тому подобного. Но я руководствуюсь той информацией, которую мне предоставляют органы государственной безопасности, руководствуюсь тем, какие конкретные люди имеют допуск к гостайне, потому что это означает, что эти люди проверены.
Мое отношение ко всем кандидатам на посты министров от партий (интервью состоялось за несколько часов до утверждения нового правительства в Сейме. — Э.В.) является одинаковым. Они сами своими делами теперь должны будут доказывать, насколько они независимы.
Декларация нового правительства состоит из 39 пунктов, в которых много воды и общих фраз, но нет ни слова о национальном государстве. Конечно, вы тут ни при чем, но как же так?
Хм, а мы читали одну и ту же декларацию? Декларация правительства (которая имеется в моем распоряжении) начинается со слов: «Латвия является латышской, благополучной, безопасной и инклюзивной европейской страной, которая будет устойчиво развиваться во времена демографических, климатических, технологических и цифровых изменений». На мой взгляд, определение «латышская» равнозначно понятию «национальная».
Но дальше ни латышское, ни национальное не подчеркивается… Но зато Латвия «инклюзивная». Хорошо, не будем сейчас об этом дискутировать. Давайте поговорим о персоналиях. Так, например, будущий министр обороны Андрис Спрудс («Прогрессивные) сравнительно недавно публично кокетничал с идеей об автономии Латгалии, а также распространял мысль о том, что сегодняшняя Латвийская Республика — не та самая Латвийская Республика, которая была провозглашена в 1918 году, и так далее. Все это, конечно, происходило на русском языке. При этом «Прогрессивные» не поддержали идею о государственной службе обороны. Вы не усматриваете опасности в этих фактах?
Я сейчас не буду комментировать и оценивать ни одного кандидата на пост министра — от какой бы партии он ни был. Теперь, когда правительство начинает работать, у каждого министра есть возможность проявить себя в тех вопросах, за которые он будет отвечать.
Ладно, посмотрим, что сумеют сделать министры, и тогда продолжим наш разговор. А теперь о другом. Вы недавно очень четко высказались о строительстве границы. Видимо, вы только что посмотрели на наш великий пограничный забор, и поэтому эмоции бурлили. Цитирую: «От того доклада, который я услышал в начале августа — с конкретными датами, когда предполагается полностью завершить возведение забора, общество просто взорвалось бы. Мы не говорим о завершении границы в этом десятилетии, мы так далеко зашли». Может быть, наконец-то следует провести серьезный государственный аудит, чтобы понять, что там сделано и что не сделано, что растрачено или украдено? Там же есть конкретные ответственные.
Да, я был на границе 8 августа. Перед посещением границы встречался с начальником Пограничной охраны, министром внутренних дел, встречался с Государственным контролером и Советом Госконтроля (недавно проходила ревизия Госконтроля), этот вопрос мы рассматривали и на заседании Совета национальной безопасности 17 августа. Сейчас важнее понять не то, что там произошло, а то, как можно быстрее и качественнее завершить это строительство.
Мне кажется менее важным понять, что произошло четыре-пять лет назад, хотя у меня есть свое представление об этом. Меня больше беспокоит то, что на отдельных участках границы Латвии и России ничего нет. Буквально ничего. Ни забора, ни колючей проволоки, ничего.
Граница с Беларусью строится достаточно быстро. Положительным в декларации правительства является то, что строительство границы планируют завершить до конца этого года. Люди часто думают: если на границе будет проволочная сетка или металлическая стена, то все будет в порядке. Ничего там не будет в порядке! Там еще должно быть видеонаблюдение, датчики, подъездные пути. Но самое важное — там должны быть пограничники!
А что у нас нет пограничников?
В Пограничной охране довольно большой дефицит кадров. В своем заявлении я написал, что поддерживаю увеличение расходов на оборону, но нужно спешно увеличивать расходы и на внутреннюю безопасность, повышать зарплату работникам наших органов внутренней безопасности, в том числе и погранохране.
Сразу после оккупации Крыма — в 2014/2015 годах — началось строительство латвийско-российской границы. Тогда контролеров было больше, чем тех, кто охранял. Понятно, что проверять, проводить ревизии и издавать инструкции — это в намного большей степени национальный спорт, чем что-то делать и в конце концов и сделать.
Тогда исполнители испугались, потому что приходилось ходить на интервью не с журналистами, а с прокурорами. И несколько лет ничего не происходило. Не подвергаю сомнению задачи и работу правоохранительных органов, поскольку несколько дел находятся в судах, некоторые прекращены. Но я не могу понять — почему строительство границы с Россией было приостановлено? И еще: возможно, оборудование границы займет больше времени, чем мы можем себе позволить. Не понимаю, что мешало строить границу с Россией? Это была первая очередь строительства.
Если я правильно понимаю, это было в то время, когда министром внутренних дел был Рихардс Козловскис, а парламентским секретарем — Эвика Силиня?
Да. В то время границу и строили. Потом уже другие остановили, если я не ошибаюсь. Есть еще одна проблема, которую нужно учитывать. Мы можем создавать более жесткую пограничную инфраструктуру тогда, когда договор о границе не только подписан, но и когда граница строго демаркирована. И демаркация происходит в том случае, если обе страны шаг за шагом проходят по документам и подписывают их. Все последние документы с Россией мы подписали в 2021 году.
Знаете, что произойдет, если мы будем проводить еще один аудит? Ничего не произойдет. Люди напишут сто и одно объяснение — вместо того, чтобы что-то делать. Может быть, давайте договоримся о том, что мы строим границу, а потом более спокойным взглядом посмотрим на все, что произошло, но не будем пытаться «вешать» каждого, кто идет навстречу. Ведь обычно «вешают» маленьких людей — стрелочников. Поэтому моим приоритетом будет не столько проведение аудита, мой приоритет — по максимуму сделать все, чтобы граница была.
Многие наблюдатели за политическими процессами утверждают, что этот Сейм недееспособен, а значит, и от правительства ничего нельзя ожидать. Что должно произойти, чтобы вы решились на радикальный шаг — предложить распустить 14-й Сейм?
Есть две возможности, которые могут быть серьезными. Во-первых, если начинаются серьезные разногласия или даже конституционный кризис между различными ветвями власти, например между законодателем и судебной властью. Если будет ощущение, что под угрозой находятся основы Сатверсме. Но таким кризисом я бы точно не считал назначение или неназначение кого-то из судей на должность. У Сейма есть право голосовать «за» или «против». Во-вторых, если бы Сейм не смог несколько раз проголосовать за дееспособное правительство.
Никогда не было речи о том, что следует минимизировать госаппарат за счет сокращения числа чиновников. К тому же в нашей стране самое большое количество судей и прокуроров по сравнению с остальными странами Балтии, министерства переполнены чиновниками, референт на референте, непонятно, что все они там делают.
Этот вопрос, безусловно, стоит обсудить. Но есть и другая важная вещь: действительно ли нужны все эти груды отчетов? Отчет на отчете. Так и создается чиновничество. Посмотрите, как развивалась практика создания аннотаций к правилам Кабинета министров. Надо оценивать различные воздействия, и каждая такая оценка требует времени чиновников, и вот все, надув щеки, проводят неизвестно сколько рабочих часов. Недавно даже было высказано предложение создать учреждение по борьбе с бюрократией …
Как же, с какими-нибудь 200 бюрократами в штате.
Надо наконец-то разобраться с этим потоком бумаг, иначе получается, что мы ориентированы не на цель, а на процесс. Знаете, как обстоят дела на высших уровнях бюрократии? Когда считается, что все недостатки устранены? Тогда издается еще одна инструкция. И в конечном итоге эта последняя инструкция нередко вступает в противоречие с первой… Но об этом легко говорить в интервью, гораздо сложнее — все это сломать.
Меня реально возмутил случай в Екабпилсе (женщину убил ее бывший муж, полиция и прокуратура продемонстрировали бездействие. — Э.В.). С законами там особых проблем не было. Но проблема была с отношением должностных лиц. Каким было первое предложение? Будем менять законы! Закон «виноват»? Нет, виноваты должностные лица.
У нас сейчас есть целый ряд актуальных проблем: тарифы на электроэнергию, отставание нашего государства во многих сферах, инфляция, повышение налога на недвижимость. Но по-прежнему самым важным для этого правительства остается Стамбульская конвенция.
Есть вещи, которые важны для всех людей. Думаю, безопасность страны важна для любого человека — вне зависимости от его политической позиции. Для каждого важно, чтобы Латвия была благополучной страной. Тогда, может быть, не будем тратить столько энергии на борьбу друг с другом?
Все названные вами вещи — это актуальные вопросы и для меня. О тарифах Sadales tīkls я говорил с Эвикой Силиней, со всеми партиями. Все обещали поработать над решением. Помню все заседания Кабинета министров, когда люди из Sadales tīkls объясняли: подорожание будет на 30%. Но это подорожание на 300% и 900%. И я бы посоветовал конторе под названием Комиссия по регулированию общественных услуг смотреть не только на государственные монопольные предприятия и их прибыль, но и на возможности жителей оплачивать счета.
О налоге на недвижимость. Есть только одно решение. Да, объективно кадастровая стоимость не соответствует реальности, да, настало время ее повысить. Но ничто не мешает снизить ставки налога на недвижимость. От этого объем денег не уменьшится. При этих ставках еще и повышать налог — это безумие.
Сейм решил внести поправки в закон об иммиграции и предоставить еще два года тем гражданам России, которые вроде бы будут учить латышский язык, чтобы иметь возможность продлить ВНЖ. Вы видите какое-то рациональное зерно в том, что этим людям так пошли навстречу?
Не очень хорошим было то, при каких обстоятельствах был принят этот законопроект, механизм его исполнения не был ясен еще год назад. И совершенно нехорошим было то, что за несколько дней до срока — до 1 сентября — правовой нигилизм был поощрен путем изменения закона. Те граждане России, которые сдавали экзамен по латышскому языку или хотя бы пытались это сделать, показали уважение к законам Латвийской Республики.
Но мне до сих пор непонятно, что будет происходить в течение следующих двух лет. А что будет через эти два года? Этот вопрос должен урегулировать новый министр внутренних дел и правительство.
Второе. Закон был принят не очень хорошим образом, но как получилось, что вместо того, чтобы призывать всех граждан Российской Федерации записаться на сдачу экзамена, дискуссия пошла совершенно не туда? Кто чему не мог научиться? Времени было достаточно. Вспомним, что в 2004 году многие протестовали против первой реформы образования, а пару дней назад Европейский суд по правам человека объявил решение о том, что не было выявлено нарушений в проводимой в Латвии в 2018 году школьной реформе, увеличившей долю латышского языка в основных и средних школах нацменьшинств.
У нас еще есть реформа 2022 года. Против всего этого жестко выступали все те, кто сегодня утверждает, что государство не обеспечило им возможности учиться. И больше всего меня раздражает то, что в этой ситуации они снова будут винить Латвийское государство. Государство можно много в чем упрекнуть, но не в том, что оно недостаточно шло навстречу в подобных ситуациях. Это абсолютное бесстыдство — теперь винить других, а не себя.
Что произойдет в течение двух лет? Я не сторонник идеи того, что государство должно инвестировать много денег, чтобы какая-то группа жителей выучила латышский язык. Не будем забывать, что в течение 30 лет были доступны различные языковые курсы, и их можно было использовать. И говорить о том, что мы тут сейчас всех коллективно «депортируем», абсурдно. Но я также не могу согласиться с теми, кто коллективно стонет, что кому-то что-то не было «обеспечено».
Следует признать, что в этой истории больше нет хороших героев. Поэтому надо собраться, создать план, еще раз сказать этим людям: записывайтесь, учитесь, сдавайте экзамен. За два года можно выучить разговорный язык. И надо понять, что делать с теми, кто откажется это делать. Надеюсь, что этому Сейму через два года не придется в очередной раз продлевать какие-то сроки.
Что бы вы посоветовали будущим политикам высокого ранга — президентам, премьер-министрам и другим, чтобы, как говорится, быть ближе к народу?
Не знаю. Иногда люди говорят: что он сделал, этот Ринкевичс? Но многие забывают, что я только два месяца нахожусь на посту президента. Осталось еще три года и десять месяцев, и мы не знаем, что будет происходить.
Я люблю много двигаться, кататься на велосипеде, зайти куда-то перекусить. Люди это видят. В последние дни на дорогах большие пробки, и мы выезжаем в замок рано утром. Люди замечают, что автомобиль с гербом и флагом стоит в пробке, половина, наверное, думает, что это сознательная пиар-акция, другим кажется, что машина просто едет на обслуживание. Но на самом деле мы спокойно едем на работу — как все. Я пытаюсь сохранить максимальное сцепление с землей.
Знаю также, что мне придется принимать решения, которые не всем понравятся. Но у меня достаточно крепкий позвоночник, чтобы не реагировать на любое давление, которое будет направлено против меня.
Я сказал, что буду совершать визиты в регионы настолько часто, насколько это возможно. Кто-то, возможно, думает: ну что за ужасная показуха! Ну и пусть думает. Но людям важно, что их слушают, что с ними разговаривают. Такие встречи бывают и запланированными, и спонтанными. И я бы посоветовал любому министру, премьеру, депутату — попробуйте хотя бы раз в месяц съездить к людям и пообщаться с ними. Будет не так-то просто: вам будут задавать вопросы о пенсиях, о дорогах, о плохом (или хорошем) правительстве. Но разговор оценят. И это, возможно, уменьшит разрыв между властью и народом. И это я буду стараться делать в течение четырех лет своего президентства.
