О неизвестном многим мире глухонемых людей, о спектакле Нового Рижского театра «Страна глухонемых», о нежелании общества слышать и видеть то, что ему не нравится, о насилии, отношениях между актерами и о том, почему критики не любят Алвиса Херманиса, — интервью Neatkarīgā c актрисой и режиссером Нового Рижского театра Кристине Крузе–Хермане.
Новый Рижский театр представил зрителям спектакль по мотивам повести писательницы, кинорежиссера и актрисы Ренаты Литвиновой «Обладать и принадлежать». В начале 90-х годов режиссер Валерий Тодоровский снял по этой повести фильм «Страна глухих». Фильм получил широкий резонанс и принес известность Чулпан Хаматовой, которая сейчас является актрисой Нового Рижского театра. Ставить пьесу по повести, по которой уже сняли фильм, — это большой вызов. Бурные аплодисменты в конце спектакля говорят о том, что у вас все получилось. К каким откровениям вы пришли во время работы над спектаклем и в чем состоит его самое важное послание?
Во время репетиций приходили разные откровения. Так бывает при создании спектаклей — в какой-то момент возникает странная, заранее не планируемая химия. И эта химия в конце концов приводит к тому, что спектакль начинает жить своей собственной жизнью. Это совершенная метафизика, неожиданность. Я не могу назвать какое-то одно послание этого спектакля, и не хочу его формулировать. Спектакль очень многогранен, и, думаю, он затронет каждого зрителя по-своему.
После премьеры я поздравил тебя с блестяще исполненной главной ролью. Ты возразила: нет, у меня не было главной роли в этом спектакле. Наверное, можно сказать, что главная роль — у Чулпан Хаматовой. Многие говорят, что этот спектакль был создан специально для нее. Но очевидно и то, что ты очень убедительно сыграла Яю. Учитывая всю сложность и значение этой роли в пьесе, считаю, что именно роль Яи является главной.
Спектакль специально для Хаматовой?.. Алвис Херманис — не тот режиссер, который будет обслуживать какого-то конкретного актера, если у него нет интереса к соответствующей теме. Конечно, импульс к созданию этой работы исходил от Чулпан Хаматовой. Однозначно. Но с тем, что этот спектакль был поставлен специально для нее, я бы не хотела соглашаться.
В начале спектакля Чулпан произносит монолог: «Полтора года назад, когда я покинула родину, у меня было ощущение, что я потеряла свой голос, что я должна научиться говорить заново, слышать заново». Эти слова она сказала Алвису в одном из разговоров. И от этого разговора у него возник импульс, появилось вдохновение связать повесть Ренаты «Обладать и принадлежать» с фильмом «Страна глухих». Это была художественная искра, которая обычно возникает от случайно увиденного, от какого-то случайно услышанного предложения, прочитанной книги или картины, которую ты посмотрел. В конкретном случае это были слова Чулпан Хаматовой.
Одна из приятных неожиданностей спектакля — это то, как гармонично удалось включить фильм Тодоровского в пьесу. Следующая неожиданность — исполненная тобой роль Яи, которая вводит зрителя в мир глухонемых. Ты выучила язык жестов. Как долго ты училась и как тебе удалось освоить этот язык?
Меня обучала слабослышащая, практически глухая девушка. Она стала для меня настоящим подарком, потому что я смогла скопировать для спектакля и ее манеру речи. Слабослышащие люди не могут произносить все звуки, у них специфическая артикуляция. Эта девушка учила меня языку жестов. Мы делали так: шли по тексту, снимали видео, как этот текст произносится на языке жестов, а потом в течение долгих часов дома я все это учила. Язык жестов я учила во время всего периода репетиций.
Вы с Чулпан освоили новые языки. Ты изучила язык глухонемых и познакомилась с миром глухонемых, а Чулпан продолжила изучать латышский язык и знакомиться с миром Латвии, театральным миром Латвии и строить контакты с латвийскими зрителями.
Да. Так получается, и вот в пьесе мы обе встретились. (Искренне смеется.)
Следующим сюрпризом для зрителей стало то, что Чулпан Хаматова великолепно знает латышский язык.
Она проделала невероятную, огромную работу. Она изучает латышский язык с частным преподавателем. И она начала это делать сразу же после своего приезда в Латвию. Ее учительница тоже принимала участие в репетициях. Учительница фиксировала, в каких местах произношение является неправильным, а затем они анализировали допущенные ошибки. Чулпан в отношении латышского языка провела мегаработу. Поразительно, что может сделать человек, если он хочет это сделать.
Если кто-то захочет узнать, как в течение короткого времени можно выучить латышский язык на выдающемся уровне, он может прийти в Новый Рижский театр и посмотреть пьесу «Страна глухонемых»?
Да.
«Страна глухонемых» — это рассказ об умении слушать, глухоте, о способности слышать и понимать близких, если ты не слышишь звуки окружающего мира, о жизни в мире, в котором есть звуки, и о жизни в мире, в котором звуков нет?
И об этом тоже. Эта пьеса — о многом. И о выборе — не слышать. Одно дело, если ты не слышишь, другое — если ты не хочешь слышать, если ты выбираешь не слышать. Сейчас кипят огромные страсти вокруг Мурада Юшко, который 11 ноября публично избил женщину. Насилие запечатлено на видео в разных ракурсах. Мужчина избил женщину. Окружающие никак не отреагировали, и случившееся могли бы просто замолчать. Появилась лишь небольшая новость о том, что возбуждено административное дело по факту избиения бизнесменом блондинки, хотя на видео отчетливо видно, что он изо всех сил бьет женщину по голове, а затем за волосы вытаскивает на улицу. Таким ударом можно убить человека. После случившегося бизнесмен вернулся в ресторан и продолжил пить. Никто ему ничего не сказал. И он продолжал ходить в рестораны в тихом центре.
Никто публично его не осудил — ни ресторан Space Falafel, где все это произошло, ни ресторан Tails, с сотрудниками которого он фотографировался после того, как этот ресторан получил награду Michelin. Все делали вид, что ничего не произошло. Это был выбор не слышать, и об этом идет речь и в нашем спектакле. Это выбор общества — не слышать и не видеть. Не слышать и не видеть того, что неудобно и неприятно. Это тихая поддержка насилия.
Только тогда, когда после публикации видео в соцсетях поднялась буря, ресторан Space Falafel написал комментарий, что осуждает насилие, и обещал больше не пускать этого бизнесмена в ресторан. Это произошло только потому, что им пришлось тушить пожар. Ресторан Tails теперь тоже заявил, что отворачивается от этого бизнесмена, что он был всего лишь консультантом. Но есть фотографии, на которых этот бизнесмен вместе со всей командой ресторана радуется, что Tails включен в путеводитель Michelin. Эта фотография была сделана через много дней после того, как произошло это насилие. Если бы не давление со стороны общества, никто бы не выступил с такими заявлениями. И насильник продолжил бы дефилировать по тихому центру, как будто ничего не произошло.
Потому что все делают вид, что не видят и не слышат, то есть Страна глухих?
Именно так. И поэтому не стоит удивляться, что в нашем обществе очень многие женщины не говорят о том, что страдают от физического насилия. Им страшно, им стыдно. Очень хочу надеяться, что мы сможем решать конфликты каким-то иным, ненасильственным способом. Если человек импульсивен и не может с собой совладать, ему нужно идти лечиться.
В советское время обществу не навязывали Стамбульскую конвенцию, но очень настойчиво учили, что парни в любых ситуациях должны защищать девочек и женщин.
Насилие было всегда. Я сама выросла в семье с жестоким отчимом. Он применял физическое насилие и ко мне, и к моей маме. И я, ребенок, все это видела. Когда вызывали полицию, полицейские говорили: ну, это же семейное дело. В лучшем случае полиция забирала отчима в участок на несколько часов, и уже на следующее утро он возвращался домой. Насилие продолжалось. Так мы, к сожалению, и живем. Наказание за насилие должно быть более суровым, вне зависимости от того, кто подвергся насилию — мужчина или женщина. Не может быть такого, чтобы человек, который публично избил другого человека, получил только административное наказание. Получается, что кого-то избить — это как припарковать машину в неположенном месте. Равнозначно.
Вернемся к «Стране глухонемых». Как это — быть в мире глухонемых? Мне как зрителю кажется, что тебе в роли Яи удалось достаточно глубоко проникнуть в этот мир и понять его.
Я не могу претендовать на то, что понимаю все. Но работая в контакте с девушкой, которая меня обучала, я поняла, что в этом мире информацию обрабатывают иначе — не так, как мы, у которых со слухом все в порядке на физиологическом уровне. В контексте моей роли важен не столько слабый слух, сколько отсутствие любви и то, что ребенок из детского дома ищет эту любовь. Ребенок в детском доме похож на брошенную собачонку, которая цепляется за каждого, кто на нее посмотрел, кто обратил на нее внимание. Ребенок так лихорадочно цепляется за того, кто обратил на него внимание, потому что хочет получить любовь, которой не было в его детстве. Я ощущала этот мир, скорее, именно через эту призму, через эту болезненную животную привязанность Яи к Рите, роль которой исполняет Чулпан.
Этот неизвестный многим мир с широкой гаммой эмоций так мастерски преподносится зрителям, что в конце спектакля публика лишь после небольшой паузы вскакивает на ноги и начинает громко аплодировать. Я не видел рядом с собой в зале ни одного равнодушного лица — кто-то плакал, кто-то застыл, глядя на сцену, кто-то восторженно кричал «браво». Такая реакция зрителей после спектакля продолжается?
Да. Эта небольшая пауза по окончании спектакля обычно есть. Был случай — один мужчина по окончании спектакля, как только погас свет, сразу же начал кричать «браво» и вскочил на ноги. Но обычно... Да, есть такая тишина…
Рената Литвинова была на премьере?
Да.
Что она сказала после спектакля?
Она сказала, что ей очень понравился спектакль и что она чувствует себя очень воодушевленной. Мне показалось, что для нее это было даже очень трогательно. Хотя бы потому, что в нашем спектакле использовано из ее повести много такого, что не вошло в фильм. Фильм гораздо мягче. Повесть Ренаты Литвиновой куда более жестокая.
То, что мы играем в спектакле, — это ее история. С этим фильмом у них сложились какие-то сложные отношения. Думаю, что для Чулпан это глубоко личное. На репетициях, когда на заднем плане демонстрировались фрагменты фильма, она говорила: я не могу смотреть эту сцену, где мы с Яей вместе идем по городу. Конечно. Это же ее родина. Она показывала, что на этой улице была ее квартира, ее дом. Это ужасно. Тебя как будто вырвали с корнем и перенесли куда-то и теперь надо пытаться прижиться на новом месте. Ты пытаешься это сделать. Часть корней засыхает, часть отчаянно врастает глубже в чужую страну. Будем честны — это очень и очень тяжело.
Но вокруг нее есть коллектив, который ее очень поддерживает.
Уже есть. Но все равно очень сложно.
На церемонии вручения награды «Ночи лицедеев» ни разу не был назван Новый Рижский театр. Подумал — Новому Рижскому театру некогда номинироваться и ходить по церемониям — они работают, тяжело работают.
Не хочу критиковать и унижать работу своих коллег в других театрах. Это поле деятельности для критиков. Каждый актер и каждый режиссер тяжело работает и старается, чтобы зритель его оценил. Не знаю никого, кто, начиная репетиции, думал бы — так, сейчас я создам худший спектакль или худшую роль, чтобы никому не понравилось. Но то, что большинство латвийских критиков нас не любят, не отрицаю и не знаю, почему.
Скорее всего, из-за тех взглядов, которые публично высказывает Алвис Херманис и которые часто не вписываются в доминирующую ультралиберальную конъюнктуру?
Позиция Алвиса многим неприятна. Не нравится, потому что он — не вежливый молчун. Да, он эмоциональный. Часто говорит о вещах, о которых потом начинает думать по-другому, и он это тоже признает. Я ценю то, что он не боится идти против течения, не боится получать по голове от тех, кто настроен против него, кто его ругает и обзывает. Есть темы, по которым наши мнения не совпадают. Мы спорим друг с другом и иногда ссоримся: ты ничего не понимаешь, говорит он мне. Нет, это ты ничего не понимаешь, отвечаю я ему. Между нами часто происходят дискуссии, и я желаю этого и всему нашему обществу. Хочу, чтобы мы могли слушать и слышать людей с иной точкой зрения, а не сразу причислять их к шлесеристам или невеждам и всячески линчевать. Хочу, чтобы мы могли разговаривать друг с другом. Это же хорошо, когда есть разные мнения.
Таким является не только твое послание, но и послание всего Нового Рижского театра. Старые новые помещения на улице Лачплеша сделают это послание еще ярче?
Очень надеемся. Нам обещают, что мы будем там в марте. Полным ходом готовим спектакль, которым мы хотим открыть свое старое новое театральное пространство. В этом спектакле примет участие вся труппа. Пьеса создана по мотивам знаменитой книги сербского писателя, поэта, переводчика и историка литературы Милорада Павича «Хазарский словарь». Спектакль будет называться «Секта переводчиков снов». Это будет очень динамичный спектакль, полный движения — текст вместе с танцем. Каждый день идут репетиции.
Остается надеяться, что ваш дружный коллектив не подведет Государственное агентство недвижимости?
Мы на это очень надеемся и старательно работаем. Мы больше не собираемся выпускать ни одной премьеры в помещениях Табачной фабрики. Но, наверное, Табачной фабрики нам будет не хватать. Мы к ней уже привыкли. Мы благодарны Табачной фабрике за то, что она дала нам приют, а зрителям — возможность смотреть наши спектакли. И я очень рада, что в нашем коллективе сейчас царит приятная, теплая и творческая атмосфера.
