Как сохранить веру в добро и свет, когда в природе и мире царит тьма, — разговор Кристине Крузе-Хермане с баптистским епископом-эмеритом Петерисом Спрогисом.
Как сохранять веру в доброе и светлое в нынешних сложных обстоятельствах?
Это обширная тема. Но иногда полезно заглянуть в календарь, чтобы увидеть — темное время будет продолжаться еще лишь несколько дней, а потом снова будет весна. Это помогает, такое понимание цикличности. Иногда это не удается почувствовать, пережить в данный момент, но перспектива есть. Часто вспоминают Виктора Франкла и то, на что он обратил внимание, когда был узником концлагеря, — первыми умирали не физически слабые люди. Часто первыми погибали физически сильные и здоровые, но потерявшие надежду люди. И, значит, наша задача — не терять надежду.
Мы должны быть очень осторожными с измерением чужих страданий и испытаний своими мерками. Иногда мы смотрим на человека, и нам кажется, что мы его понимаем, но мы не можем знать весь тот «багаж», который он несет с собой, не можем знать, какое бремя для этого конкретного человека является тяжелым. Это относительно. Можно, наверное, сказать, что не надо лениться и распускать себя, что надо только собраться с силами, пойти и взяться за дело или вдохнуть поглубже, но, конечно, есть трудности и испытания, которые превосходят нашу способность собраться с силами. В христианском вероучении люди из поколения в поколение как божественное откровение воспринимали то, что добро побеждает. Хоть это может звучать как клише и даже несколько наивно.
Но если бы меня бросили где-нибудь в густом, темном лесу и все время повторяли, что, скорее всего, я не выживу, что все это хорошо не закончится, мне, как человеку, было бы проще сдаться и не пытаться выбраться из леса. Но если у меня есть уверенность, что в конце концов все получится, то легче найти в себе силы. Все зависит от того, видим ли мы только физический мир или осознаем духовную реальность, которой мы можем довериться.
А разве это все-таки не наивность? Это прекрасно осознавать, что добро всегда побеждает, но то, что сейчас происходит в мире, об этом не свидетельствует.
Да, конечно, люди гибнут на войне, люди переживают огромные трагедии. И тут мы касаемся следующего измерения — того, что мы думаем о вечности. Даже если жизнь одного человека обрывается несправедливо, бессмысленно и трагично, это не конец жизни этого человека. Я со своим мировоззрением начал бы думать о вечной душе этого человека, о том, что все не закончилось и что это все равно в конце концов путь к свету. Можно сказать, что это такое утешение для дураков, но мне так не кажется. Мне кажется, что скорее безнадежность — это хлеб для дураков.
А разве вы сами не испытываете отчаяние?
В этом мире можно легко дойти до чувства безысходности. Но есть такая поговорка: сдаться ты всегда успеешь. С этим торопиться не надо, времени хватит. Если мы смотрим на мир в целом, то видим огромные неподконтрольные нам вещи, но вопрос в заключается в том, каким является именно мой вклад в эту ситуацию. Иногда для того, чтобы ответить на какой-то вызов, мне надо просто физически собраться с силами. Думаю, что многие люди не совершали бы такие большие глупости, если бы притормозили, сходили бы искупаться или в баню. Иногда надо как-то физически «вырваться».
Мы смотрим на весь этот мир и думаем: ну на что мы там можем повлиять? Но, может быть, не стоит начинать с мира? Давайте подумаем о своих ближайших родственниках, о семье. Есть ли у кого-то из близких какие-то трудности? А если трудности есть, не являюсь ли я тем, кто своим отношением эти трудности усугубляет? Использую ли я все свои внутренние ресурсы, а в какие-то более сложные моменты и все свои духовные ресурсы для того, чтобы видеть свет. Такие размышления многое изменят. Чтобы мы все хором не пели, что все вокруг плохо, и не задавали тон для безысходности.
Я заметил, что чем старше я становлюсь, тем на большее количество вещей начинаю смотреть в долгосрочной перспективе, иногда даже в перспективе многих поколений. Потому что жизнь вращается не только вокруг меня одного. И даже если мне сейчас трудно, это еще не окончательный итог. Иногда это тот же самый вопрос о том, как будут жить мои дети и дети моих детей. И то, что я могу что-то сделать для их блага, чтобы им было легче, придает силы собраться и найти смысл всему.
Вы пережили огромную потерю, но вам удалось сохранить веру в добро. Кто вам помог?
Ответ зависит от того, на каком уровне мы хотим об этом говорить. Наша семья потеряла дочку. И есть разные уровни, на которых нам необходимо брать себя в руки. Мы с моей женой Мартой понимали, как важно иногда выходить на улицу, стараться более или менее регулярно и полезно питаться. Это один уровень. Для людей, которые борются с различными недугами или депрессией, это не всегда становится решением проблемы, но без этого ты отталкиваешь от себя это решение еще дальше. Иногда нам в жизни приходится проходить через такие ситуации, в которых решения долго не будет, а, возможно, не будет никогда. Есть вещи, которые ты никогда не преодолеешь, и ты привыкаешь с ними уживаться. Но все же мы как-то приходим к тому, что свет Божий есть везде, даже во тьме.
Изменились ли ваши чувства по отношению к Богу, к тому, каким вы его знаете?
Конечно. Я даже думал, что до этого я почти ничего не понимал. И я не говорю, что сейчас понимаю. Когда-то мне казалось, что траур — это яма, из которой надо постараться как можно скорее выбраться. И когда я видел людей в трауре, то думал, что лучшее, что я могу для них сделать, — это помочь им как можно скорее оттуда выбраться.
Когда мы видим человека в трауре, мы часто чувствуем себя некомфортно, не знаем, о чем говорить, чтобы не сказать лишнего, порой нам трудно молчать. Мы, латыши, много молчим там, где молчать не надо. Но когда рядом с нами находится человек, который молчит, мы начинаем говорить. Это общечеловеческая проблема.
А потом я увидел, что траур — это вершина, с которой мы видим вещи намного яснее. Это лучшая перспектива, но со временем она исчезает. Когда проходишь через этапы траура, что-то затуманивается, но что-то становится кристально ясным. И ты видишь масштаб вещей, их ценность или никчемность. И то, что тебя раньше тревожило, то, что было проблемой, оказывается полным пустяком. Мы этого не ценим.
Если твой ребенок сидит у тебя на коленях, у тебя нет причин быть несчастным. Если рядом с тобой твои любимые люди, то тебе есть кого любить, а кто-то любит тебя. Люди думают: мне нужно то-то и то-то, но, по сути, у нас все уже есть.
И с тем, чтобы концентрироваться на печалях этого мира тоже нужно быть очень осторожным. Равнодушие — это одно, и совсем другое — использование общего фона для того, чтобы легализовать свою неспособность радоваться. И тут я имею в виду не радость от вечеринок, а умение ценить то, что тебе дано, то, чем ты можешь заниматься, людей, которых ты можешь встретить, о которых ты можешь заботиться. Все это огромные подарки. И если я не могу всему этому радоваться, мне нужно найти вескую причину. Мол, я не зацикленный на себе, склонный к депрессии лентяй, просто, знаете ли, война в Украине.
Но здесь есть такой нюанс: иногда трудно работать с самим собой, поскольку жизнь очень тяжела. И кажется, что легче начать решать какие-то внешние проблемы, а собственную жизнь лучше не трогать.
А что об этом говорят психологи? Это и есть стремление уклониться. Но если я поддерживаю в себе душевную гигиену, то все-таки надо быстрее прийти к тому, чтобы быть благодарным. Интересно, что Библия, Священное Писание даже приказывают нам быть благодарными. Будьте благодарны за все, такова воля Божья!
Это значит, что надо быть благодарным, в том числе и за плохое?
Это не значит, что ты находишься в состоянии страдания. Не Богу нужна эта благодарность, Бог как абсолютная мудрость, абсолютный свет, абсолютное сознание, видит, что это нужно нам — как людям. Человек может быть невероятно богат, ездить в далекие путешествия, останавливаться в дорогих отелях, и единственное, что он будет помнить, приезжая домой, — это то, что подушка была жесткой, а порции — большими.
А можно просто отправиться в поход по лесам Курземского побережья, как мы с сыном. Для меня приятным сюрпризом стало то, что мальчик, идя по лесу, замечал много того, чему можно порадоваться. Возле пруда он сказал: «Посмотри, какие красивые водоросли!» Девятилетний мальчик. Потом он увидел, что на пне растут грибы: «Давай сфотографируем их и покажем маме!» Было множество вещей, которые он заметил.
И я думаю, что это тоже в некотором роде благодарность. Благодарность — это не слова: «Спасибо тебе, Господи! Спасибо тебе, Господи!» Это такое религиозное притворство. Но что такое благодарность? Чтобы быть благодарными, мы должны присутствовать здесь, осознавать и замечать. Чтобы быть благодарным, ты должен замечать, ты должен начать смотреть. Это первое, чему мы должны научиться в жизни, — быть благодарными.
У вас никогда не возникало сильного гнева на несправедливость? Если я чувствую гнев, не знаю, что делать.
И для гнева есть место, он мобилизует, заставляет выступать против чего-то, поддерживать кого-то, вставать на сторону слабых, незащищенных. И тут мы не можем оправдываться словами о благодарности. Это задача, которую надо решать, вопрос о том, что мы можем сделать. Иногда мы не можем сделать много, но все равно можем сделать больше, хоть и боимся это признать.
Люди иногда задают вопрос: почему? Это неправильный вопрос, на него нет ответа. Таков мир. Мир несправедлив, жизнь хрупка.
Я часто философствовала по поводу того места в Библии, где сказано: если тебя ударили по одной щеке, подставь другую. Выступает ли христианство — через Иисуса — против агрессивного ответа?
Там сказано, если тебя ударили по одной щеке, подставь другую. Но там не сказано, что надо убегать или отворачиваться. Это смелость — посмотреть своему обидчику в глаза, и зачастую и этот обидчик тоже не является абсолютным злом. Иногда мы сами на эмоциях совершаем глупые поступки. Когда нас кто-то обижает, хочется сказать, что он абсолютное зло, а я абсолютная жертва.
Есть вариант — ударить в ответ. Кто ударит сильнее, и к чему это приведет? Крайнее проявление этого — убийство. Есть вариант убежать или подставить другую щеку и смотреть в глаза — что будет. Иногда по другой щеке не ударяют, если видят, что ты не опустился до этого уровня, все выдыхается. Почему в интернет-среде так много агрессивных, атакующих комментариев? Потому что там никто никому не смотрит в глаза. То, что люди говорят, больше говорит о них самих, чем о других.
Может быть, подставить другую щеку — это возможность помочь человеку понять, что борьба происходит в нем самом. Что не я был причиной его проблем и не я стану их решением. И если ты меня ударишь, ты не перестанешь чувствовать себя несчастным и неблагодарным.
В ходе нашего разговора выкристаллизовались три рецепта: быть благодарным за все происходящее, брать ответственность за собственную жизнь на себя и присутствовать в этой жизни, чтобы можно было увидеть то, за что благодарить.
Присутствие — одно из самых трудных. Так я когда-то думал. Вот человек, который прожил, скажем, 80 лет. И сколько раз он думал — когда-нибудь в будущем я буду счастлив. У меня будут вещи, у меня будут дети, у меня будет работа, у меня будут деньги. Но все это маленькие цели. И почему мы так много раз сталкивались с тем, что это не так? А сколько времени человек проводит в прошлом, вспоминая, что он кому сказал, почему он так поступил, почему не воспользовался этой возможностью? И в итоге сколько из этих 80 лет человек был здесь и сейчас? Да, есть о чем переживать. Вокруг столько несправедливости. И мои слова — это не призыв прятать голову в песок, а призыв осознавать то, что происходит здесь и сейчас.
Есть мыслители, которые пытались понять, что же такого уникального, божественного было в учении Иисуса, и они пришли к выводу, что это было откровение Иисуса: «Царство Божье внутри нас». То есть у тебя есть все, что тебе нужно. И если ты так посмотришь на мир, то поймешь, что этот мир является именно таким, каким он тебе нужен — чтобы ты мог сформироваться, чтобы ты мог научиться прощать, любить, служить, иногда со смирением. Чтобы ты мог учиться на всех тех трудностях, которые делают твою жизнь чем-то осмысленным и ценным. Так тоже можно смотреть на мир. И мир часто изменяется не в каких-то своих объективных измерениях, а в нашем восприятии.
Иногда ты выходишь на улицу, и это тот же мир, та же Рига и Латвия, но ты смотришь на все совсем по-другому. Помню, свое духовное переживание после одного богослужения. По сути это был такой подпольный молодежный фестиваль, такие фестивали проходили под прикрытием советских праздников, и на них приезжали молодые люди из разных церквей и из разных городов Латвии. Один такой слет состоялся в Лиепае. И тогда я испытал душевное потрясение. Мне было лет пятнадцать. Я вышел из церкви и пошел гулять по Лиепае. И вдруг я понял, что я люблю всех этих людей. Что город кажется мне совершенно прекрасным, а все люди — просто замечательными. Но разве Лиепая изменилась? Это был мой взгляд. Чтобы мир изменился, должно измениться то, как я на него смотрю.
Что бы вы пожелали нашим читателям накануне Рождественского чуда? Какие слова могут укрепить и помочь пережить это темное время?
С началом Адвента я размышлял, с какой мыслью я в этом году буду проходить через это время. И вот, сидя в машине и ожидая детей после занятий, я подумал — как это может быть, что Бог вошел в мир как ребенок. Что это значит? Мне кажется очень интересным, что на этом делается очень большой акцент. Описаны беременность, рождение ребенка, трудности, с которыми пришлось столкнуться. Рождение не было просто фоном для главного — вот он, Иисус Христос, 33 лет, в своем расцвете и со своими деяниями. Что нам хотят поведать этим рассказом?
И мысль, к которой я пришел, заключается в следующем: наш Бог должен расти. Время от времени мы уменьшаем Бога в своем сознании, пытаясь объяснить его. Но он должен расти, чтобы превзойти нас. Так же как и дети.
Та истина, которую Бог хочет нам передать, очень хрупка — как жизнь маленького ребенка. И мы должны слышать не только те громкие слова о великих истинах, которые произносит Бог. Расти духовно нам помогает способность услышать тихий голос, услышать то хрупкое, мимо чего можно очень легко пройти мимо. Но надо попытаться уловить то, что говорит Бог. И нет в мире человека, с которым бы Бог не разговаривал тихим голосом. И это значит, что надо быть внимательными к тихому голосу Бога — такими же внимательными, как по отношению к только что родившемуся ребенку. И если мы будем такими, из этого вырастет что-то хорошее.
