Есть ли в Латгалии подстрекатели? Въезжают ли в Латвию диверсанты и шпионы? Как идет строительство забора на границе? Правда ли, что в приграничных районах перекапывают дороги? На эти и другие вопросы отвечает министр внутренних дел Латвии Рихардс Козловскис.
Недавно слышала, что по Лудзе ходят какие-то подстрекатели и агитируют за автономию Латгалии. Какой на самом деле является ситуация в Латгалии?
Думаю, что такие индивидуумы, к сожалению, имеются, и не только в Латгалии. Но совершенно точно нет оснований для серьезных опасений по поводу того, что мы не справляемся с тем, что у нас происходят такие акции.
Но таких подстрекателей ловят?
Мы делаем все. Тех, кто рисовали букву Z, было более 30 таких случаев, Служба госбезопасности в сотрудничестве с Госполицией задержала. Это реальность, и, скорее всего, это потому, что мы живем в условиях гибридной войны, из-за идеологических убеждений взгляды таких людей абсолютно противоположны интересам Латвии, но, совершенно точно здесь имеют место и действия российской стороны по продвижению таких проблем.
Это хулиганы или убежденные люди?
У большинства это проявления хулиганства. Не скажу, что они являются патриотами Латвии, но не то, чтобы они делали это сознательно. Но есть и лица, которых используют для проведения таких акций, возможно, за отдельную плату — как предложение кратковременной, разовой работы.
Об этом свидетельствует тот же случай с Музеем оккупации [когда в окно кабинета директора музея в феврале этого года бросили «коктейль Молотова». — Прим.ред.]. Эти три лица совершенно точно не были организаторами, они были исполнителями, уже с неким криминальным прошлым, и похоже, что таким образом их и привлекли, обещая плату за эту акцию. Думаю, что у них не было идеологической убежденности навредить Музею оккупации и народу Латвии, но им это в какой-то степени все равно, потому что была оплата.
Какой была эта оплата? Это известно?
К сожалению, не могу сказать, но очевидно, что это не происходило таким образом — они шли мимо и решили совершить такое хулиганское действие, там была подготовка, и подготовкой руководили с точки зрения заказчиков.
Полиция их очень быстро поймала. Общественность, честно говоря, не рассчитывала, что это произойдет так быстро.
Я очень надеялся, что так будет, потому что удар был очень существенным. Мы продвинулись дальше выявления исполнителей, и я надеюсь, что и настоящие организаторы будут сидеть за решеткой.
Каким является ваше сотрудничество со Службой госбезопасности? Это ежедневное сотрудничество или оно происходит периодически?
В сегодняшних условиях — ежедневное. Учитывая, что спецслужбы Российской Федерации получили задание организовывать акты провокаций или саботажа, аналитическая деятельность является компетенцией Службы госбезопасности. Раньше нам приходилось больше концентрироваться на 16 марта и 9 мая, сейчас, конечно, в любом случае в эти даты внимание усиливается.
Что происходит со строительством границы? Строительство сооружений на границе затянулось на годы, ваши предшественники что-то там делали, что-то не делали. Какой является ситуация сейчас?
Граница с Беларусью на три четверти фактически уже закончена. Быстро продвигается вперед строительство забора на границе с Российской Федерацией. К строительству подключились Национальные вооруженные силы со своим инженерным корпусом. С теми работами, которые сейчас поручило правительство, нет сдвигов по времени.
Мы также видим, что весной возобновились элементы гибридной войны со стороны Беларуси — с целью нелегального пересечения границы Латвии. Польша в своей повседневной жизни испытывает наибольшее давление.
Мы отказались от размещения мин. Что вы думаете по этому поводу?
Это в большей степени была дискуссия, и я как министр внутренних дел с некоторым опытом считаю, что надо положиться на мнение наших военных экспертов. Мы не отказались от мин, мы отказались от размещения неуправляемых мин.
Предполагается, что при необходимости мины будут размещены, но не будет таких мин, от которых большинство стран, в том числе и Канада, отказались. Мины в любом случае являются неотъемлемым элементом для остановки как танков, так и пехоты.
Правда ли, что на границе перекапывают дороги? Это происходит?
Фактически да.
Это не только латвийская линия обороны, мы концептуально называем ее шире — линией обороны Балтии. Понятно, что эта линия оценивается военными специалистами как возможные пути передвижения противника и техники.
Такие действия предусмотрены, но они производятся, конечно же, согласованно, чтобы сегодня не парализовать гражданскую жизнь. Не будет так, что перекопают все дороги. Это больше задумано как детальный план обороны, который мы не можем публично обсуждать.
Может быть, границу с Россией и Беларусью вообще стоит закрыть? Всю границу как таковую, все дороги.
Не исключаю такой возможности. Когда Россия, как вы помните, заявила, что единственное место, где граждане Украины смогут пересечь российскую границу, будет именно Виентули в Латвии, мы этот пункт закрыли.
Финляндия, где службы Российской Федерации используют выталкивание мигрантов непосредственно к пограничным контрольным пунктам, тоже закрыла границу, но не полностью, так как остается транзит поездов.
Если бы мы могли добиться солидарных действий регионов, имеющих границу с Россией и Беларусью, это имело бы эффект. Но если мы сделаем это в одностороннем порядке, то Шенгенская зона останется открытой, и, к сожалению, это не будет достаточно эффективным.
Как охраняется морская граница?
Морскую границу охраняют Военно-морские силы, в том числе Государственная пограничная охрана. Если смотреть с точки зрения военной угрозы, то граница защищена, потому что там, конечно, есть и наши союзники. Теперь и Финляндия, и Швеция — полноправные члены НАТО.
Если мы говорим о маршрутах и дорогах, которыми пользуются те, кто нелегально пересекают границу, я не думаю, что это потенциальная угроза, потому что это очень сложно, очень дорого. Если есть возможность прилететь прямо в российский город, например, в Санкт-Петербург по туристической визе, а потом тебя еще перевезут через границу, то это получается несравнимо дешевле, и риск тоже на порядок меньше.
Я не понимаю, почему общественный транспорт по-прежнему курсирует туда-обратно в Россию и Беларусь? Все ездят на экскурсии. Что это? Как это допускают?
Актуальным остается вопрос о том, что наши жители, не только граждане России, которые сейчас находятся в Латвии, но и неграждане и граждане Латвии пользуются этой возможностью даже не по идеологическим, а по вполне экономическим соображениям — они едут в эти страны за покупками.
Но я согласен с вами, это риски, и Служба госбезопасности неоднократно призывала воздержаться от поездок. Нельзя точно знать, что происходит с этими лицами, когда они пересекают границу. Совершенно точно они являются объектом повышенного интереса, и я не исключаю, что кому-то из них приходится очень серьезно сталкиваться с реализацией желаний, навязанных российскими или белорусскими спецслужбами.
Может ли случиться, что на общественном транспорте из России или Беларуси к нам въезжают шпионы и диверсанты.
Шпионы, безусловно, существуют. Но это не самая большая угроза. Что же касается диверсантов, то там есть алгоритм действий. Если мы закрываем границу, то закрываем во всем регионе, потому что если происходит неконтролируемое перемещение по Шенгенской зоне, если границу пересекают, например, в Эстонии, это реальная угроза для нас, и мы не можем на нее повлиять.
Если мы говорим о пересечении границы, то для наших служб это возможность осуществлять контроль, углубленную проверку. Я призываю воздержаться от поездок с точки зрения риска. Я, правда, не могу выезжать, я в списках в России, но если бы у меня была такая возможность, мне бы в сегодняшних условиях и в голову не пришло ехать в Россию.
Если мы говорим о пассажирских автобусных перевозках, то это вопрос лицензий. На такие международные перевозки в любом случае выдаются лицензии.
Кто выдает эти лицензии?
Министерство сообщения, конкретная находящаяся под его надзором структура. Мы могли бы посмотреть на объемы перевозок, чтобы они не росли. И таким образом как-то регулировать пассажиропоток. Есть разные варианты. Например, запретить движение транспорта, разрешить передвижение пешком.
