Во Франции уже целую неделю продолжаются беспорядки, которые начались после того, как полицейский застрелил молодого человека арабского происхождения — правонарушителя. У каждой из сторон есть свое объяснение произошедшего, достоверность этих объяснений оценит суд, поэтому не будем углубляться в этот вопрос. Для нас важнее тот урок, который эти продолжающиеся уже неделю во Франции погромы могут преподать нам.
Понятно, что это не первые и не последние беспорядки. Во Франции такое происходит регулярно. Это даже можно считать какой-то национальной особенностью или традицией — еще со времен Великой французской революции. Латвийские политики в этом плане могут чувствовать себя намного комфортнее. Трудно представить, что должно произойти, чтобы подобное случилось в Риге или других городах Латвии.
Нынешние беспорядки во Франции развиваются на базе явно выраженного расового/этнического происхождения. И из-за этого отношение к этим беспорядкам сильно идеологизировано, что мешает оценивать их по существу. Если отбросить идеологические наслоения, то мы видим, что либеральная (слабо ограничивающая) миграционная политика в сочетании с левой социальной политикой создала тупиковую ситуацию, из которой чрезвычайно сложно найти выход. Даже чисто теоретически.
Тем более что идеологические рамки сильно ограничивают возможности политиков реализовывать какие-либо разумные решения. Наглядный пример этой широко распространенной идеологической близорукости — запись в социальных сетях нашей собственной проповедницы левого фланга Майи Крастини. Она утверждает, что 10 лет прожила во Франции и объясняет происходящие там сейчас беспорядки просто: «происходящее во Франции — это следствие длительной дискриминации. С каждым десятилетием становится только хуже. Часть населения Франции живет в ужасных условиях».
В этих трех предложениях изложено все «свидетельство веры» нынешних левых. Что бы ни происходило, виноваты белые, в основном богатые французы, поскольку они не предотвратили «дискриминацию». Как проявляется эта «дискриминация», не поясняется. У тех, кто утверждает, что среди устроивших эти погромы большое количество составляют нелегальные иммигранты, Крастиня строго спрашивает: где ссылки, где доказательства, на которых основываются эти утверждения? Но заявлениям о «дискриминации», о том, что с каждым годом становится все хуже, само собой разумеется никаких ссылок, источников и доказательств не требуется. Это же и так очевидно, без доказательств. Хотя на самом деле все наоборот.
Франция тратит огромные ресурсы на социальную адаптацию иммигрантов и их потомков. Строится жилье, оздоровительные и спортивные центры, школы и учреждения культуры. В мире мало стран, где иммигрантам идут навстречу больше, чем во Франции. Но в случае возникновения любых межрасовых или межэтнических конфликтов причина всегда одна — государство делает (дает) слишком мало. При этом непременно добавляется: «с каждым годом становится все хуже». Возможно, это действительно так, но это ухудшение ситуации объясняется не тем, что французов неевропейского происхождения становится все больше, а тем, что слишком мало делается для устранения «дискриминации», потому что часть населения Франции живет в ужасных условиях.
Как обеспечить этой части населения Франции лучшие условия жизни, не поясняется. Об этом конкретно уже не говорят, поскольку полностью провалились идеи левых прежних времен — о том, что если обеспечить «угнетенных» лучшим жильем, школами и гарантированным материальным обеспечением, они «поймут» преимущества хорошей жизни и интегрируются во французскую буржуазную культуру. Опыт последних пятидесяти лет свидетельствует, что обеспечение условий жизни слабо стимулирует детей иммигрантов становиться богатыми французскими буржуа. Сегодня для устранения «дискриминации» уже не пытаются обращаться к каким-то материальным вещам. Это явно не работает. Теперь в качестве волшебной палочки используются благозвучные слова — диверситет и инклюзивность (разнообразие и включение). Царит непоколебимая уверенность, что постоянное ритуальное повторение этих волшебных слов (и распределение миллионов евро среди тех, кто включает эти слова во все возможные места и проекты) приведет к уменьшению «дискриминации». Но реальность гораздо жестче. Идеологические предрассудки не позволяют прикоснуться к корню проблемы. Культурные коды поведения людей оказываются гораздо более глубокими, чем принято считать.
Люди, происходящие из разной культурной среды, смешиваются гораздо медленнее, чем было принято считать раньше. Даже в рамках одного народа, как это можно наблюдать в Германии, где и более чем через 30 лет после объединения страны сохраняются фундаментальные различия в мировоззрении жителей Западной и Восточной Германии. Понятно, что выравнивание различий между французами и французами алжирского или сенегальского происхождения происходит еще медленнее. Нужно быть идеологически ограниченным, чтобы не видеть, что так называемый диверситет на самом деле не является чем-то хорошим, что стоит поддерживать, хотя во всех социальных проектах он до сих пор учитывается как желаемое и поощряемое явление.
Большое количество мигрантов не приводит к культурному обогащению. Напротив, большая доля мигрантов в обществе создает множество с каждым годом все с большим трудом решаемых социальных проблем. Нет оснований не верить прожившей десять лет во Франции Майе Крастине и ее заявлениям о том, что становится только хуже. Но только сказав «А», надо сказать и «Б». Почему становится хуже?
Не только потому, что людей с другой культурой быта становится все больше, а главным образом потому, что все слабее становится желание приезжих быть похожими на жителей их новой страны обитания, становиться такими же, как они — французскими буржуа. Зачем нам меняться? Пусть меняются они. Пусть переходят в ислам и в нашу культуру.
Мы, латыши, все это уже пережили. Казалось бы, школа была очень суровой. Оказывается, что нет. Выросло новое поколение, одержимое идеями левых, которому недостаточно ни уроков нашей собственной истории, ни уроков современной Франции и всей Западной Европы. Поэтому задача разумных жителей Латвии одна — не позволить этим с «левым идиотизмом» добраться до руля управления страной и широко открыть ворота для миграции.
