Если у нас, в Латвии, за физическое воздействие на женщину назначается административное наказание — так же, как за парковку автомобиля в неположенном месте или за распитие алкоголя из бутылки, то не стоит удивляться тому, что насильники продолжают терроризировать своих жертв, считают участники дискуссии Nra.lv sarunas: актриса и режиссер Кристине Крузе-Хермане, дизайнер Дайна Гага-Эке, прокурор Рижской Восточной прокуратуры Эдийс Пастарс и руководитель ресурсного центра Marta Илута Лаце.
Планируется создание кризисных центров
Прокурор Эдийс Пастарс в ходе дискуссии подчеркнул, что латвийское законодательство в целом соответствует требованиям Стамбульской конвенции. Изменения, которые надо внести, касаются лишь двух вопросов. В настоящее время нанесение легких телесных повреждений, таких как синяки, влечет за собой административную ответственность, а конвенция предусматривает, что и за такие телесные повреждения должна быть установлена уголовная ответственность. Сейм, ратифицируя Стамбульскую конвенцию, сохранил установку о том, что административная ответственность должна остаться. Во многих других странах за нанесение легких телесных повреждений также наступает уголовная ответственность. Латвия сказала, что не будет криминализировать легкие телесные повреждения.
Второй вопрос, который надо будет решить после ратификации Стамбульской конвенции, — это создание кризисных центров для пострадавших от насилия, обеспечив при этом своевременное участие судмедэксперта. «Фактически это единственные изменения, предусмотренные настоящей конвенцией. Никаких других изменений при введении конвенции в законах не предусмотрено», — пояснил прокурор Эдийс Пастарс.
Не хватает единого понимания того, что такое насилие
«У нас в законах содержится много норм о защите женщин от насилия. И то, что эти нормы не применяются, связано с тем, как специалисты понимают эти нормы, как они понимают, какую норму следует применять, а какую — нет. Если мы считаем, что бить и унижать женщину — это нормально, что такова судьба женщины, то ничего не изменится. Мы замечаем, что существует такое понимание: это не преступление, это просто ссора любовников. Что отражается и в судебных решениях. Это ярко проявилось в случае с убийством в Екабпилсе, где многие нормы закона можно было применить по-другому, но это не было сделано, так как не было определенного единого понимания, не было конкретного сотрудничества между структурами власти», — подчеркнула Илута Лаце.
По ее словам, одним из важных вопросов является отсутствие единого понимания того, что такое насилие и что такое насилие по отношению к женщине. Нет понимания того, что это действительно серьезное преступление. Много говорят о том, что за насилие в семье не имеет смысла применять ни административные наказания, ни общественные работы, поскольку это ничего не меняет. Это отмечает и Служба пробации.
«Если человек, совершивший насилие, не получает сигнал о том, что его действия являются недопустимыми и наказуемыми, если он остается на свободе, то это неправильно. Насильник должен быть изолирован от общества. В противном случае насильники будут продолжать совершать преступления против других людей, и это не помогает обществу стать здоровее», — сказала руководитель центра Marta Илута Лаце.
Нужно поменять фокус — с пострадавшего на обидчика
Защиту от насильников обеспечивают несколько структур — социальная служба, сиротский суд, полиция, прокуратура, суды, служба пробации. Но есть ли у всех этих ключевых игроков единое понимание, что такое насилие, связанное с полом?
«Нет единого понимания того, как следует смотреть на человека, который поднял руку, угрожал, унижал. Мы продолжаем винить женщину в том, что она сама напрашивалась на насилие, сама провоцировала, все время "пилила". Это абсурдно, мы должны изменить фокус, требовать ответственности от человека, совершившего это преступление», — считает Илута Лаце.
Кристине Крузе-Хермане добавила: «Мы часто слышим: что же она с ним живет, сама выбрала жить с таким человеком. Таким образом, вина переносится на потерпевшего, а то, что кто-то не может контролировать свой гнев, что кто-то избивает другого человека, нам, похоже, кажется приемлемым. У нас даже не возникает вопрос о том, не нужно ли этому человеку пойти лечиться, не нужна ли ему помощь, если он не может себя контролировать», — сказала Кристине Крузе-Хермане, которая не скрывает, что в детстве сама страдала от насилия со стороны отчима.
Илута Лаце пояснила, что многие из тех, кто совершает насилие, на самом деле очень хорошо контролируют свой гнев. И они прекрасно понимают, когда можно применить насилие, а когда нет, потому что зачастую, когда полиция приезжает на вызов, насильники встречают полицейских собранными и сдержанными и говорят, что это женщина ведет себя истерически и кричит. По мнению Илуты Лаце, лица, совершающие насилие, знают, как вести себя в присутствии прокурора, а вот в присутствии своей супруги они ведут себя совсем по-другому.
Илута Лаце отметила, что уход от насильника — это очень сложный вопрос, поскольку это интимные, близкие отношения. А если женщина еще находится в экономически уязвимой ситуации, если у нее нет доходов или очень низкие доходы, если у нее несколько детей… Существует множество «ниточек», за которые можно дергать, и поэтому женщине зачастую все-таки кажется, что лучший для нее вариант — оставаться жить в таких жестоких отношениях.
Дайна Гага-Эке поделилась собственным опытом пережитого со стороны бывшего мужа насилия. И призналась, что, к сожалению, наше общество больше интересует, как били и по какому месту били, а не то, что стало причиной этого. Ведь интересно узнать, кого били, появился синяк или нет. По мнению Гаги-Эки, самое важное — выяснить, было ли совершено преступление. В обществе существуют принятые нормы того, что можно делать и чего нельзя делать, и если кто-то переступил эту границу, важно, чтобы последовала ответственность. Административное наказание за насилие абсурдно, это может быть только уголовное наказание, потому что насилие имеет последствия, это большая беда — происходящее видят дети, это касается всей семьи, места работы.
Пострадавший должен сам сделать первый шаг
«Есть много аспектов, которые делают человека более изолированным и менее способным бороться за свои права. И если и в дальнейшем правоохранительная система будет бессильна и беспомощна в процессе распознавания насилия и привлечении совершающего насилие лица к ответственности, это никоим образом не вызывает доверия по отношению к государственным структурам, мы очень много слышали о таких ситуациях из историй клиентов центра Marta», — отметила Илута Лаце.
Прокурор Эдийс Пастарс считает: для того, чтобы что-то изменилось, пострадавший должен сам сделать первый шаг — проинформировать официальные структуры и близких людей. Первым шагом может стать заявление в полицию, общение с адвокатом. В Латвии есть довольно много учреждений поддержки, в том числе центр Marta, которые могут оказать помощь и дать консультацию. Информация о насилии не должна оставаться только в кругу семьи.
Следующий этап — прекратить это насилие, потому что наказание уже вторично. Введенная в последние годы временная защита от насилия действует эффективно. Если пострадавший вызвал полицию, то работники полиции могут подготовить заявление вместо пострадавшего от насилия (если пострадавший этого хочет), это заявление суд рассмотрит незамедлительно. Суд в течение дня может вынести постановление о том, что насильнику запрещено возвращаться туда, где проживает потерпевший, приближаться к потерпевшему и общаться с ним, и если насильник нарушает это решение суда, сразу же наступает уголовная ответственность. Недавно Сейм внес поправки в закон, и уголовная ответственность за это стала еще суровее. Если раньше за такое правонарушение можно было получить наказание в виде лишения свободы на срок до трех месяцев, то сейчас срок увеличен до трех лет.
«Толерантность к насилию ежегодно снижается. Если за насилие над взрослым человеком еще может последовать административная ответственность, то за насилие над ребенком уже наступает уголовная ответственность. У меня у самого было дело — отца осудили за то, что он за непослушание регулярно бил своего ребенка по затылку», — сказал прокурор.
