Для политического класса Латвии характерен исключительный провинциализм. То есть политический класс почти всегда сначала смотрит, что и как делают «парни из центра», а потом повторяет это. Почти нет вопросов, в которых бы Латвия пыталась диктовать моду или ввести что-то новое, что-то свое.
Я не зря употребляю слово «почти», поскольку некоторые оригинальные нововведения все-таки имеются. Правда, только для внутреннего использования в своей далекой волости. Но и там эти новшества преподносятся как «сейчас именно так танцуют в клубах в центре» (на Западе), хотя на самом деле единственная причина — потому что нам так удобнее и выгоднее.
О чем идет речь? Речь идет о неписаном законе, почти традиции, что при формировании правительства премьер-министр и министр финансов должны представлять одну политическую силу. В течение последнего десятилетия при формировании правительств эта сцепка воспринимается уже как сама собой разумеющаяся, и по этому поводу даже не ведется никаких дискуссий. Создано ощущение, что иначе и быть не может и что так происходит во всем мире. На самом деле это не так. И даже совсем не так.
Для примера рассмотрим ситуации в соседних странах — Литве и Эстонии, а также в Германии. В соседних странах понятно почему, а Германия может служить хорошим примером, так как в ней существует система выборов, которая очень похожа на систему выборов в Латвии. Такие же пестрые правительства, и к тому же эта страна — «клуб в центре».
Вопрос о схожести немецкой избирательной системы с латвийской требует уточнения, поскольку могут последовать возражения: в Германии смешанная избирательная система. Половина депутатов избирается по мажоритарной системе по одномандатным округам, а другая половина — пропорционально, по партийным спискам. Да, там смешанная избирательная система, но голоса в парламенте (Бундестаге) распределяются пропорционально голосованию по партийным спискам. То есть мандаты, полученные по одномандатным округам, засчитываются в общее число депутатов, чтобы в итоге состав парламента точно соответствовал пропорциональному голосованию.
Почему в Латвии вообще появилась такая традиция — создание сцепки между премьер-министром и министром финансов? Способствует ли эта практика развитию страны или, наоборот, тормозит его? Следует ли нарушать эту традицию? Прежде чем ответить на эти вопросы, обратимся к идейной базе возникновения этой традиции. Чтобы лучше понять ситуацию, нужно обратиться к истории. Если кого-то эти исторические рассуждения не интересуют, смело можно их пропустить и сразу начать читать итоговую часть, которая находится на несколько абзацев ниже.
Тени Рейгана и Тэтчер над экономикой Латвии
Экономическая мысль в Латвии всегда была сильно идеологизирована. Поскольку Латвия восстановила независимость на рубеже 80-90-х годов прошлого века, то мода того времени (Чикагская школа, рейганомика, экономическая программа Тэтчер) впечатлила создателей новой «капиталистической» экономики Латвии. Многие из них прошли кратковременные экономические курсы в Джорджтаунском университете у профессора Юриса (Джорджа) Виксниньша, и в этих людях доминировала уверенность, что единственное, что необходимо для того, чтобы Латвия за восемь лет (в то время это считалось ужасно долгим сроком) достигла уровня жизни Швеции и других западных стран, — это жесткая монетарная и фискальная политика.
Все остальное сделает невидимая рука свободного рынка Адама Смита, наделенная чудотворными функциями. Эта «рука» тихо, спокойно и быстро исправит все то, что сделали предыдущие плановые экономические хунвейбины во главе с Воссом и Черненко за долгие годы правления коммунистов.
Когда в 90-е годы «чудотворный» свободный рынок широко развернулся, загнав половину жителей страны в глубокую нищету, а всю страну в не менее глубокую демографическую яму, из которой мы и сейчас не можем выбраться, появился новый «великий спаситель» — фискальная дисциплина, и ее любимый сын — бездефицитный бюджет. Если мы все отдадим этому «малышу», то скоро будем жить в шоколаде. А пока надо потерпеть и затянуть пояса. Излишне добавлять, что предполагалось, что терпеть и затягивать пояса будут не проповедники этой мудрости с кафедры, а те, кто теснились на задних рядах, и вместо переполненного холестерином сливочного масла мазали на хлеб «полезный» маргарин.
Оставим за скобками дискуссию о том, можно ли было как-то иначе изменить неэффективную и практически неиспользуемую в современном мире советскую экономику. Моя короткая версия такова: большинство так называемых «крупных промышленных монстров» нельзя было спасти, но саму трансформацию экономики можно было осуществить спокойнее, разумнее, честнее и, главное, менее травматично. Недаром ни в одной серьезной, подчеркиваю, ни в одной серьезной книге по экономике в качестве положительного примера не приводится ни метод борьбы с инфляцией Эйнарса Репше в 1993-1995 годах, ни метод преодоления кризиса Валдиса Домбровскиса в 2009-2011 годах. Это «истории успеха» только и единственно для внутренней политической мифологии Латвии.
После того как «свободный рынок» как яркая приманка утратил свою первоначальную привлекательность для большой части общества, в публичном пространстве Латвии появилась новая «большая история». С этой «большой историей» еще во второй половине 90-х годов прошлого века в политику пришел теперь олигарх, а в то время уважаемый СМИ и называемый выдающимся государственным деятелем Андрис Шкеле. Эта «большая история» жива и по сей день, она предполагает непоколебимую уверенность в чудотворных функциях фискальной дисциплины. Идея проста как дважды два: жесткая фискальная дисциплина = надежный экономический рост. И исходя из этого убеждения (догмы), министр финансов становится правой рукой главы правительства или даже его главным центром управления — мозгом.
Следует признать, что аналогичная экономическая мысль доминировала в Эстонии, частично — в Германии и, возможно, в чуть меньшей степени, и в Литве. Тем интереснее посмотреть, царит ли и у них мнение, что премьер и министр финансов должны представлять одну партию.
Что в Германии, Эстонии, Литве?
Начнем с Германии — с момента начала работы первого правительства Ангелы Меркель в 2005 году. Во всех правительствах сама Меркель представляла блок правоцентристских партий ХДС/ХСС. В первом правительстве Меркель (2005 — 2009 годы): министр финансов Пеер Штайнбрюк был от левой партии СДПГ.
Второе правительство Меркель (2009 — 2013 годы): министр финансов Вольфганг Шойбле из ХДС/ХСС.
Третье правительство Меркель (2013 — 2018 годы): министр финансов Вольфганг Шойбле из ХДС/ХСС.
Четвертое правительство Меркель (2018 — 2021): министр финансов, вице-канцлер Олаф Шольц из Социал-демократической партии Германии.
Правительство Олафа Шольца (с 2021 года до настоящего времени): министр финансов Кристиан Линднер из праволиберальной Свободной демократической партии Германии.
Как мы видим, есть правительства, где министр финансов из той же партии, которую представляет канцлер, но это скорее исключение, чем традиция. При этом важнейшая должность вице-канцлера всегда принадлежит представителю другой партии. Но это традиция Германии.
Эстония
Первое правительство Андруса Ансипа (2005 — 2007 годы) премьер-министр от правоцентристской Партии реформ, министр финансов Айвар Сирдс от Партии реформ.
Второе правительство Андруса Ансипа (2007— 2011 годы). Премьер-министр от правоцентристской Партии реформ, министр финансов Ивар Падар от левой Социал-демократической партии Эстонии.
Третье правительство Андруса Ансипа (2011 — 2014 годы). Премьер-министр от правоцентристской Партии реформ, министр финансов Юрген Лиги от Партии реформ.
Первое правительство Таави Рыйвасу (2014 — 2015 годы). Премьер-министр от правоцентристской Партии реформ, министры финансов Юрген Лиги, Марис Лаури, оба из Партии реформ.
Второе правительство Таави Рыйвасу (2015 — 2016 годы). Премьер-министр от правоцентристской Партии реформ, министр финансов Свен Сестер из правой партии «За Отечество».
Первое правительство Юри Ратаса (2016 — 2019 годы). Премьер-министр от левоцентристской Центристской партии, министры финансов Свен Сестер, Томас Тонисте, оба из правой партии «За Отечество».
Второе правительство Юри Ратаса (2019 — 2021 годы). Премьер-министр из левоцентристской Центристской партии, министр финансов Мартин Хельме из правой партии EKRE.
Первое правительство Каи Каллас (2021 — 2022 годы). Премьер-министр из правоцентристской Партии реформ, министр финансов Кейт Пентус Розиманнус из Партии реформ.
Второе правительство Каи Каллас (2022 — до настоящего времени) министры финансов Кейт Пентус Розиманнус, Аннели Аккерман — обе из Партии реформ.
В Эстонии наметилась похожая на Латвию тенденция, что премьер-министр и министр финансов — из одной партии, но эта связь ни в коем случае не стала чем-то вроде неписаного закона или политической традиции.
Литва
Правительство Гедиминаса Киркиласа (2006 — 2008 годы). Премьер-министр из левой Социал-демократической партии, министры финансов Зигмантас Балчитис, Римантас Шаджюс, оба — из Социал-демократической партии.
Правительство Андрюса Кубилюса (2008 — 2012 годы). Премьер-министр из правоцентристского «Союза Отечества», министры финансов Альгирдас Шемета, Ингрида Шимоните, оба беспартийные.
Правительство Альгирдаса Буткявичюса (2012 — 2016 годы). Премьер-министр из левой Социал-демократической партии, министры финансов Римантас Шаджюс, Раса Будбергите, оба — из Социал-демократической партии.
Правительство Саулюса Сквернялюса (2016 — 2020 годы). Премьер-министр беспартийный, министр финансов Вилюс Шапока беспартийный.
Правительство Ингриды Шимоните (2020 — до настоящего времени). Премьер-министр из правоцентристского «Союза Отечества», министр финансов Гинтаре Скайсте из «Союза Отечества».
Литва в данной ситуации — не лучший пример для сравнения, поскольку там регулярно происходит смена левых и правых партий, в соответствии с принципом политического маятника, и часто привлекаются беспартийные министры и даже премьер-министры, что в Латвии в этом столетии как явление практически искоренено.
Изобретение Латвии не имеет эмпирического доказательства эффективности
Из этих примеров можно сделать один вывод. Не существует никакой общепринятой мировой практики, что премьер-министр и министр финансов должны представлять одну партию. Это изобретение латвийского политического класса (know how), сделанное только и исключительно в собственных интересах.
Трудно сказать, кто именно ввел эту практику, поскольку ее использовал и Андрис Шкеле со своей Народной партией, ее поддержал и ситуативный оппонент Шкеле — Эйнарс Репше со своим «Новым временем», которое впоследствии превратилось в «Единство», а теперь уже в «Новое Единство».
Во всех правительствах после второго правительства Иварса Годманиса премьер-министр и министр финансов были из одной партии. Эта практика даже не была оспорена в первом правительстве Кришьяниса Кариньша, когда у «Нового Единства» было всего семь, а позже восемь мандатов, и когда это была самая маленькая фракция коалиции.
Является ли такая сцепка хорошей или плохой? Будем руководствоваться формальной логикой и законом больших чисел. Если эта практика в мире не является общепринятой, если она не является практикой, положительный эффект от которой выкристаллизовался с течением времени, опираясь на опыт многих других стран, то остается лишь сделать вывод, что такого положительного эффекта нет. Что и подтверждает более чем 20-летняя практика Латвии.
То, что премьер-министр и министр финансов представляют одну партию, не может обеспечить никакого экономического прорыва. Скорее наоборот. Возникают регулярные хронические проблемы недостаточного финансирования отдельных отраслей. Начиная с науки и образования и заканчивая здравоохранением. Если бы должность премьер-министра или министра финансов была сцеплена с должностью министра образования, министра здравоохранения или министра по делам самоуправлений, то, возможно, положительный эффект для государства был бы гораздо большим. В связи с этим мы можем сделать вывод: практику того, что премьер-министр и министр финансов должны быть из одной партии, надо прекращать. Чем быстрее, тем лучше. Для государства и общества в целом.
Есть только один способ совершить прорыв
Вернемся к реальности. Понятно, что в новом правительстве Эвики Силини никакого прерывания традиции не случится, поскольку со времен Валдиса Домбровскиса это правительство является идейно (не путать с идеологически) самым однородным, его не объединяет почти ничего, кроме интересов в худшем смысле этого слова. Не хочется критиковать это правительство прежде, чем оно начнет работать, но следует признать, что процесс его формирования не внушает чрезмерного оптимизма по поводу результатов этой работы. Но вопрос о том, должны ли министр финансов и премьер-министр представлять одну партию, необходимо срочно включать в повестку дня. Правительство совершенно определенно работало бы эффективнее, если бы министр здравоохранения был из партии премьер-министра, а министр финансов из какой-нибудь другой. Скажем, от «Прогрессивных».
Такое сочетание, несомненно, дало бы новому правительству ту дополнительную динамику, о которой в последнее время так много говорят. Если на посту министра финансов останется тот же, уже всем надоевший Арвилс Ашераденс, то ни о каком прорыве мы можем и не мечтать. Глубокая стагнация в худших традициях брежневской эпохи. Нам это нужно?
