О подпольных концертах в Москве, отношениях с украинской аудиторией и терапевтической силе танцев порталу Rus.nra.lv рассказала Вера Мусаелян.
В Латвию российская группа, выступившая против войны в Украине, приезжает 7 июля в рамках фестиваля Botānika. На родине концерты «АлоэВера» фактически запрещены, и музыкантам пришлось эмигрировать в Европу: они сейчас базируются в Берлине.
Группа «АлоэВера» всегда пела о личном. И вдруг от песен про море, солнце и поцелуи вы перешли к песням, которые остро критикуют власть. Были ли у вас сомнения в том, стоит ли это делать?
Мои песни — не предмет торга. Если песня написана, значит, она должна звучать. У меня по этому поводу никаких сомнений никогда не было.
Вы отдавали себе отчет в том, что в современной России это приговор?
Дело в том, что мы не сейчас попали под этот каток. Из-за того, что мы ходили на митинги и открыто выражали свою позицию, из-за того, что я была замужем за оппозиционным политиком Ильей Яшиным, за нами уже достаточно давно велось наблюдение. Нас, что называется, взяли на карандаш. Так что этот финал был вполне предсказуем.
Когда вы решили уехать из России?
Не могу сказать, что я приняла такое решение. Просто для меня очень важно играть концерты, и если я не могу это делать в России, я буду стремиться это делать за границей. Германия дала нам так называемую актерскую визу, и теперь мы можем легально выступать в Европе. Но у меня нет ощущения, что я закончила с Москвой и больше туда никогда не вернусь. Я думаю, что периодически буду пытаться делать там концерты.
Когда вы в последний раз выступали в России?
Как ни странно, пару месяцев назад. Нам удалось провести в Москве маленький, всего на 150 человек, подпольный концерт. Это была абсолютная авантюра, которую нам удалось провернуть благодаря друзьям. Большие площадки с нами уже давно не работают, а одна маленькая все-таки рискнула. Каждого, кто изъявил желание прийти (а это все мои подписчики в Instagram), я отбирала лично, — смотрела, как давно человек на меня подписан, что его волнует, как и что он комментирует. Только пройдя отбор, человек получал возможность купить билет. И только в день концерта он узнавал, где состоится мероприятие. Благодаря такой конспирологии об этом выступлении узнали только свои. Сам факт его проведения стал для нас огромной радостью, но одновременно и грустью: тяжело осознавать, что теперь в России можно выступать только так.
Какие у вас впечатления от той поездки в Москву?
Москва для меня всегда была городом, где реализовывались мои мечты, где все время что-то происходило. А теперь Москва стала городом воспоминаний: вот здесь мы гуляли с человеком, который был мне очень дорог, а теперь сидит в тюрьме. Вот тут у меня было свидание с человеком, который сейчас уехал из России и не может вернуться. Вот здесь я могла бы классно провести концерт, но мне не дадут это сделать… Больно. Но это, подчеркиваю, исключительно мое восприятие Москвы. У кого-то оно может быть другим.
При этом было бы неправдой сказать, что Москва как-то потухла. Нет, она все так же сияет, и если не знать, что происходит за этой нарядной оболочкой, — город вроде бы не изменился. Люди все так же ходят в парк Горького, завтракают в красивых местах и танцуют на набережной. Но для меня все это выглядит не жизнью, а имитацией жизни. Как будто люди делают вид. И я вижу, что многих в Москве больше нет — кто-то сидит, кто-то уехал.
Какие вещи из старой жизни вы взяли с собой в Берлин?
Ох, это целая история… Сначала от растерянности и спешки я собрала в чемоданы вообще все. Потом выяснилось, что такой багаж авиакомпания не может перевезти. Пришлось разгружаться. На самом деле у меня нет привязанности к вещам — всем этим шкафам, диванам, тарелкам. Когда ты много гастролируешь по миру, вещи часто теряются, и это приучает тебя относиться к ним легко. Но есть какие-то мелочи — мое любимое платье, любимые носочки, любимый коврик для йоги. Вот это я всегда вожу с собой.
Почему свой тур по Европе вы решили начать с Белграда?
Здесь мы в прошлом году писали свой последний альбом «Сделаем вид» с очень важными для нас песнями. Этот город возник на нашей карте довольно неожиданно, до того Сербия была для нас совершенно незнакомой. Но Белград нас принял — укутал в свои объятия, у нас здесь появилось много друзей. И вот сейчас, спустя почти год, мы приехали сюда как домой. Это очень приятное чувство, с которого хотелось начать наш тур.
Что вы думаете о тех российских артистах, которые поддержали войну или ничего о ней не сказали?
Любая позиция имеет право на существование. Я никого не осуждаю. Возможно, у меня есть вопросы к людям, которые открыто поддерживают власть и все те преступления, которые она совершает. Но меру их вины должна решать не я, а суд — если есть такая статья о поддержке пропаганды военных преступлений. История с этим разберется. Что же касается тех, кто молчит, — мы сейчас видим, что происходит, когда человек в России открыто выступает против власти. Это не приводит ни к каким политическим изменениям. Это приводит только к тому, что человек лишается своей профессии, а порой и свободы. Осуждать людей за то, что они молчат, осознавая такие последствия, — невозможно.
Сохранились ли у вас отношения с вашими друзьями-музыкантами, думающими так же, как вы, но оставшимися в России?
Да, конечно, и я по-прежнему их ценю и люблю. Ведь, скажем честно, далеко не все имеют возможность уехать. Да это и не нужно, у каждого свой путь. Эти музыканты, на мой взгляд, делают большую и важную работу. На их концерты приходят люди, которые точно так же чувствуют себя в современной России в заточении, точно так же не могут открыто заявить о своей антивоенной позиции или уехать. И этим людям важно осознавать, что у них есть поддержка, что они не одни.
«Я без остановки читаю новости / Я не знаю, как бороться со злом / Ты мне скидываешь аудио / Как моя страна бомбит твой дом» — я верно понимаю, что эта строчка из вашей песни «Новости» с последнего альбома «Сделаем вид» адресована украинцам?
Да, у меня очень много друзей в Украине. Мы же до войны часто туда ездили, давали там много концертов. Так что это личная история, и первыми слушателями этой песни были мои близкие подруги, которые в тот момент находились в Киеве и Харькове. Сирену, которая звучит в конце этой песни, наш друг записал из окна собственного дома.
А сейчас украинцы приходят на ваши концерты в Европе?
И приходят, и пишут мне о том, что слушают наш альбом и как он для них важен. Я очень благодарна нашей украинской аудитории за то, что они нашли в себе силы сохранять любовь к нашей музыке и нашим песням.
При том, что вы затрагиваете в песнях политические темы, ваши концерты не превращаются в антивоенные митинги. Люди на них по-прежнему танцуют, веселятся, радуются жизни. Это сознательный выбор?
Да, я по-прежнему считаю, что танцы обладают терапевтическим эффектом. Есть артисты, у которых на концертах очень тяжелая атмосфера. Но у меня пока еще есть силы на то, чтобы танцевать и шутить. Наверное, это тоже защитный механизм. Я давно не хохотала так, как во время похода Пригожина на Москву. Вы себе не представляете, насколько смешным был в тот момент наш чат. Юмор — это один из способов пережить то, что сейчас с нами происходит. Если посвятить свою жизнь оплакиванию и скорби, то чего тогда стоит этот мир?
Недавно в своих социальных сетях вы довольно подробно рассказали о трагическом событии из своей жизни — потере беременности. Зачем вы это сделали?
Я поделилась этой очень болезненной для меня историей, чтобы моя аудитория поняла: теперь я другая. Я буду говорить о новых вещах, задумываться о новых вопросах — и я имею на это право, потому что я это пережила. И если это кому-то не нравится, он может отказаться от меня и моей музыки. Да, я получила пару неприятных комментариев, но 98 процентов реакций были положительные. Оказалось, что эта тема, табуированная в нашем обществе, волнует очень многих. Огромное количество женщин прошли через подобное. Для огромного количества мужчин это стало настоящим откровением, потому что раньше они думали: ну, выкидыш и выкидыш — подумаешь, дело житейское. Даже мои музыканты признались в том, что мой пост перевернул их взгляд на эту тему. Такая откровенность делает нас и нашу аудиторию еще ближе.
Недавно вы поместили в социальных сетях очень смешной ролик, в котором имитируете диалог армянской парочки на русском языке с сильным акцентом. Армяне на него не обиделись?
Нет, абсолютно. Все мои армянские друзья над ним хохотали. Ни у кого это не вызвало обиды, только искренний добрый смех. Люди говорили: «Это так похоже на мою тетю» или «Ой, моя бабушка точно так же говорила». Это же не карикатура. В этих маленьких скетчах я рассказывала историю своей семьи — вот так вел себя мой папа, а вот так реагировала мама.
Я знаю, что у вашей семьи довольно сложная межнациональная история.
Моя папа — армянин, а мама — азербайджанка. Родители жили в Баку, потом уехали на Урал. Последствия армяно-азербайджанского конфликта привели к тому, что вернуться вместе в Баку они уже не смогли. Я родилась в Нижнем Тагиле, потом мы переехали в Москву. Нас всегда считали чужими: на Урале мы были понаехавшими кавказцами, а в Москве — понаехавшими провинциалами. При этом мой родной язык — русский.
А кем вы себя ощущаете?
С детства я чувствовала себя армянкой. Полтора года назад впервые побывала в Ереване и поняла, что многое из того, что я считала своим личным или нашим семейным, на самом деле — национальное. Я поняла, что у меня есть армянский акцент, просто в России он сглаженный, а в армянской среде проявляется гораздо ярче. Это мои корни. При этом я чувствую какую-то близость и к мусульманскому миру. Мой прадед был достаточно известным муллой. В общем, во мне много всего перемешано. С одной стороны, мне нигде нет места, а с другой — я везде могу сойти за свою.
Артисты по-разному реагируют на сегодняшнюю ситуацию: у кого-то настал ступор и он вообще не может написать ни строчки, у кого-то, наоборот, творческий взлет. А как у вас?
Для меня было очень важно выпустить альбом «Сделаем вид». С тех пор я написала буквально несколько строчек. Я не работала, я просто жила. Но в последнее время я вновь чувствую в себе желание писать песни. Надеюсь, что мое творчество не превратится в антивоенное высказывание, и наш следующий альбом будет только про любовь, поцелуи и всякие глупости. Хотя пока писать про это не очень получается.
* Концерт группы «АлоэВера» состоится 7 июля в ботаническом саду Виллы Морберга (Morberga vasarnīca, Dzintaru prospekts 54, Юрмала).
