Война в Украине идет уже без малого два года, но поток беженцев оттуда не иссякает. Украинцы покидают свои дома в регионах, захваченных Россией.
Они едут в Европу через Россию и Латвию — это самый короткий путь. Латвийский город Даугавпилс на этом пути стал для украинских беженцев своего рода перевалочным пунктом, где их встречают латвийские волонтеры.
Все снесло волной…
«Поток беженцев — он, конечно, идет определенными волнами, но сказать, что он стал меньше, нельзя, — говорит даугавпилсский волонтер Александр Барбакадзе. — То есть каждый день, каждую неделю идут люди, едут на перевозчиках, переходят границу пешком… Едут из районов активных боевых действий. Едет очень много сейчас людей из районов Каховской ГЭС, которые затопило, земля которых стала непригодной. Из маленьких сел, небольших городков очень много — Олешки, Голая пристань, Скадовск…»
Часто в Латвии оказываются люди, которые не хотели никуда уезжать, которые никогда никуда не ездили: «Куда мы поедем, в какую Европу? Мы там не знаем ни языка, ничего…» В основном, это люди в возрасте: «Дайте нам спокойно умереть в родном доме…» Но родной дом в районе ГЭС смыло волной. Земли занесло илом, колодцы отравлены. Потому что под водой оказались кладбища, могильники, какие-то отходы советских времен… И когда эта местность станет пригодной для жизни — непонятно. Такие истории волонтеры в Латвии слышат каждый день.
По словам Александра, Даугавпилс благодаря своему географическому положению стал своего рода хабом, важной точкой на пути беженцев в страны Центральной Европы и Скандинавию. Здесь они обычно проводят один-два дня — в гостинице или в специальной волонтерской квартире, арендованной именно для этих целей.
«Мы — такой временный пункт, — поясняет Александр. — Но все равно люди уезжают от нас совсем с другими лицами. У нас один раз только был человек, который уезжал совсем грустный. Мы его уже сажали в автобус и вдруг он вспомнил, что оставил в волонтерской квартире в холодильнике сало. Это была такая скорбь. А сало, кстати, было отличное».
«Я не согласна с русским миром»
Очередной микроавтобус с беженцами даугавпилсские волонтеры встречают вечером на местном автовокзале. В нем — молодая пара Саша и Юля, с тремя котами и собакой, а еще мама с маленькой дочкой. Все едут из Херсонской области. Женщину с девочкой заселяют в гостиницу — они в пути уже несколько суток и хотят прежде всего отдохнуть. Беженцев с домашними питомцами отвозят в волонтерскую квартиру. Они говорят, что еще не знают, куда поедут дальше. Им тоже нужна передышка...
В квартире встречаем еще одну беженку — Надежду. Она из Донецка, направляется вместе со своим котом Борменталем в Германию: «Очень тяжело уехать из Донецка не только финансово, но еще и большие проблемы с документами у многих, — рассказывает она. — Например, просроченные паспорта. У меня украинский паспорт есть, я гражданка Украины, российских документов я там не делала — не получала российское гражданство. Но у меня просроченный уже по возрасту паспорт украинский. А поменять возможности нет — с 2020-го года ДНР закрыла границу нам с Украиной.
В Донецке жизни нет, в Донецке страшно. Особенно последние полтора года страшно. И военных много, и техники много. И не всегда знаешь, что от них ожидать — разные бывали случаи и со мной, и с моими близкими.
Я не согласна с русским миром в Донецке, не согласна совсем. Я русская, я русскоязычная, росла в русскоязычном городе, в русскоязычной семье, но то, что сделала Россия с нашей жизнью… Я больше не хочу себя идентифицировать с нацией, которая так поступила с нами.
Нас там очень много таких, просто нас не видно и не слышно — живя в Донецке, боишься говорить что-то… А кто-то, если говорит — через час уже извинения выкладывает. Через что там люди проходят, можно только догадываться. В донецких чатах буквально за последние два дня было два случая таких. Когда девочка, например, высказала что-то в ресторане военным, не прошло, наверное, и двух часов, как уже выложили в том же канале ее извинения.
Осенью у нас появилось очень много чеченцев. Неспокойно. Рядом с ними неспокойно — они все вооружены, они все с автоматами, не всегда в адекватном состоянии. Перестрелки с жертвами бывают».
Надежда благодарит волонтеров за то, что помогли ей выехать из Донецка и помогают на всем протяжении пути. Это относится и к даугавпилсской команде добровольцев.
Помочь конкретным людям
Александр Барбакадзе в обычной жизни — руководитель небольшой даугавпилсской фирмы. А еще — один из основателей латвийского клуба знатоков «Что? Где? Когда?». Играет до сих пор. Как и его коллега по волонтерской деятельности, переводчик Эвита Савицкая. Они стали помогать украинским беженцам практически сразу, как те появились в Латвии. Теперь здесь уже сформировалась целая команда волонтеров.
«Команда — это просто люди знакомые, единомышленники, которые откликнулись, мы не какая-то там структура, — поясняет Александр. — Все началось с того, что меня «тегнули» в социальной сети — не могу ли я встретить человека… и все завертелось. Подключились мои друзья, которые разделяли позицию, что людям надо помогать.
Огромную часть работы взяла на себя Эвита Савицкая. Дора Иванова очень помогает — и как водитель, и как психотерапевт, и как консультант по вопросам медицины. Наташа Леончук — в нашей команде очень много берет на себя работы с теми украинцами, которые остались здесь, помогает им обзавестись самым необходимым. Замечательный водитель — Игорь Курелас. На самом деле людей, готовых помочь, достаточно много».
Даугавпилсские волонтеры сотрудничают с другими волонтерскими организациями. Например с такими, как Gribu palīdzēt bēgļiem и Young Folks.
«У меня есть четкая задача — помочь конкретным людям, — поясняет Александр Барбакадзе. — Меня не интересуют их взгляды. Я не спрашиваю их никогда, что с ними случилось или что-нибудь такое. Захотят — я выслушаю, посочувствую. Не захотят: лезть в душу не мое дело.
Они просто жили — возделывали землю, вели хозяйство, чем-то торговали. Работали, женились, рожали детей, думали о светлом будущем... И вот случилась война. И что им делать? У них дети, которых надо спасать — невозможно воспитывать детей под снарядами. У них злоба, зачастую на всех. Потому что они потеряли все. И куда им деться? С одной стороны — линия фронта. Нельзя пересечь линию фронта. То есть попытаться, конечно, можно, но это нереально. У нас была такая бабушка с внуком из деревни Русские Тишки — это примерно 14 км по прямой до Харькова. Ей надо было в Харьков и как раз в то время, это было еще в прошлом году, там проходила линия фронта. И она, чтобы попасть в Харьков, вместо 14 километров ехала через Россию, Латвию, Польшу, Западную Украину и возвращалась назад. То есть, грубо говоря, вместо 14 примерно четыре тысячи километров проехала…
«Как ты бросишь кота?»
Уже поздним вечером, расселив всех приехавших в этот день, Александр Барбакадзе и Эвита Савицкая идут в супермаркет, чтобы закупить продукты — завтра утром в Даугавпилсе остановится волонтерский автобус с украинскими беженцами, следующими транзитом из Москвы в Варшаву. Всех надо накормить.
«Самое сложное, когда ты смотришь и за них больно — это люди, которые едут в никуда, — продолжает свой рассказ Александр. — Куда-нибудь… Потому что большинство из них приходят к такому выводу, что жить там, где они жили, больше невозможно...
Здесь рассказывают самые разные истории. Некоторые поехали к родственникам в Россию: "Может, мы там отсидимся, может, заключат какой-то мир". Потом уезжают: "Они там все сумасшедшие, мы не можем там находиться, мы молчали-молчали, но у них там все время этот телевизор — они совершенно зомбированы. Мы просто уехали оттуда".
И еще проблема — они же берут с собой животных. Потому что — ну как? Ты с этим котом пять дней сидел на крыше дома, когда вокруг была вода — как ты его бросишь?»
«Очень много животных, особенно в последнее время, все едут с затопленных территорий, все везут их, — говорит Эвита Савицкая. — И, соответственно, на нас сейчас легла достаточно важная задача, потому что именно Латвия осталась пока что той страной, которая до сих пор еще пускает украинцев с животными по облегченным правилам. Мы очень часто ходим с нашими подопечными к ветеринару — постоянно кого-то чипируем, ставим кому-то прививки…»
Эвита рассказывает, что животные, с которыми едут в Европу беженцы, очень разные — от дворовых собак до маленьких и миленьких собачек и котиков, которые никогда в жизни не выходили на улицу. Но пришлось.
«Совсем другое отношение к человеку, который не предал, не оставил своего друга. Понимаешь, что ты хорошего человека встречаешь — у него сердце есть», — говорит Эвита.
«Тяжко, дюже тяжко…»
Автобус с беженцами, идущий из Москвы, останавливается рано утром на стоянке одной из даугавпилсских автозаправок. В нем 46 человек. Среди них Александр Михайлович.
«Мы с супругой едем из Херсонской области Олешинского района, — рассказывает он. — Мы из Челбурды, сваха со сватом — с Копанив. У нас вот в Олешках, когда дамбу взорвали… Трупы плыли — и коров, и свиней, и людей, и детей… Это ужас… (Плачет.) Чтоб они там все сдохли в этой России, сволочи…
Мы будем ехать на Польшу, потом поедем на Германию — там дочка, выехала с внуком раньше, еще вначале войны. Ну а мы думали, что останемся. Но дюже страшно — ракеты летают, лес у нас кругом села уже практически выгорел весь. Дело в том, что у нас лес люди сажали — ну искусственный, сосна. Но он весь выгорел… Света нет, воды нет… Тяжко, дюже тяжко.
Александр Михайлович с родственниками в дороге уже 12 суток. Выезжали через Крым, потом в Москве почти шестеро суток ждали, пока будет организован волонтерский автобус.
«Звонили: у нас вчера якобы эти ходили — русские солдаты. Все вскрывали, у кого хаты закрыты, люди не живут — они вскрывают, — продолжает беженец. — Мародеры полным ходом, полным ходом… Даже у моего соседа картина была «Два голубя» — они взяли и с собой забрали. Картина эта не шедевр какой, а просто напечатана в печати. И то сняли и забрали ту картину».
На этом автобусе уезжают из Даугавпилса и Надежда с котом Борменталем. Она не нарадуется на своего питомца: «Это моя гордость, это мой умница. Никаких хлопот абсолютно не доставил. Он так все мужественно вытерпел. И кушал хорошо, и собаку чуть не побил. Ну, в общем, молодец. Учитывая, что он впервые выбрался куда-то — он совершенно домашний, прожил всю жизнь в подушках…»
На прощание — теплые объятия с даугавпилсскими волонтерами. Украинские беженцы продолжают свой путь. А волонтеры отправляются на границу встречать следующих. И выслушивать новые истории.
