Административные дела, конфискация вещей, штрафы, уголовное дело, приговор, вскрытые в тюрьме вены, освобождение, бегство из Беларуси. Через все это пришлось пройти блогеру Сергею Петрухину, который просто хотел, чтобы в его родном Бресте не было коррупции. Kontekst.lv пообщался c бывшим политзаключенным.
Сергей петрухин прославился задолго до 2020 года — он вёл YouTube-канал «Народный репортер», где рассказывал о коррупции, показывал недоработки властей и «вскрывал» социальные нарывы. Когда под Брестом стали строить аккумуляторный завод, он вместе с коллегой и другом Александром Кабановым стал бороться против этой стройки. Тогда блогер и привлек внимание со стороны милиции. Петрухина регулярно отправляли отсиживать административные аресты и штрафовали. Было и уголовное дело за клевету и оскорбление сотрудников милиции. Но жителям Бреста Сергей нравился, его поддерживали — помогали покупать новую технику взамен конфискованной и оплачивать штрафы.
«Ты же понимаешь, что нас посадят?»
В 2020 году всё кардинально изменилось. Перед выборами блогер поддержал оппозиционного кандидата Сергея Тихановского, за что в итоге получил три года колонии. Против него использовали классические для политических дел статьи уголовного кодекса — организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них, оскорбление представителя власти и оскорбление судьи (эта статья, о отличие от первых двух, используется нечасто).
На суд над блогерами (Александр Кабанов также поддерживал Тихановского, и его судили вместе с Петрухиным) привели неизвестных молодых мужчин, чтобы судебный зал оказался заполнен, и туда не смогли попасть люди, которые пришли поддержать Петрухина и Кабанова. Сергей на это сказал: «Удаляйте меня из зала и хоть расстреливайте — я здесь стоять не буду». И их обоих действительно удалили.
«Вообще, к уголовному делу я был морально подготовлен. Меня Кабанов спросил, как только мы вписались за Тихановского: “Ты же понимаешь, что нас посадят?”. Ну да, я понимал». Но сидеть так долго блогер совсем не рассчитывал — он вспоминает, что тогда думал о предыдущих знаменитых политических делах и надеялся, что все обойдется несколькими месяцами в СИЗО. «Сначала было в целом проще. Я думал, что не досижу до суда, потом думал, что точно не уеду на зону, но и досидел, и уехал. Само по себе это не было особо сложно морально, но тяжело было из-за того, что в колонии отношение со стороны администрации было хуже, чем в СИЗО. В СИЗО все были вежливые, абсолютно корректные, а на зоне уже ничего подобного».
Да и в целом в СИЗО — вспоминает бывший политзаключенный — все было лучше устроено. Там не было информационного голода, приходили письма и газеты, в камере были и другие политзаключенные, с которыми у него хорошо выстраивались взаимоотношения. Рассказывая об этом этапе репрессий, он будто немного смущается. Словно ему стыдно за то, что говорит о позитиве. Возможно, это хорошее — единственное, что он действительно хочет вспоминать о своей отсидке.
Прожить на таком питании очень сложно
О бытовых условиях в колонии Петрухин рассказывает неохотно, да и голос его резко меняется. Он говорит, что старался не концентрироваться на этом, потому что все в тюрьме сделано таким образом, чтобы заключенный перестал чувствовать себя человеком. Неудобная одежда, плохая обувь, невкусная еда и банальное отсутствие утюга давит на человека - об этом говорят многие политзаключенные и те, кто помогает им с передачами.
«Эта каша была просто ужасная», — вспоминает Сергей. «Постоянно каша, и постоянно это была сечка — самая дешевая крупа. Её невозможно съесть, если не залить сгущенкой или не засыпать сухофруктами». Также вспоминает, что часто заключенным давали картошку, но она была такого плохого качества, что из неё делали что-то вроде драников — буквально взбивали её в эдакую массу, чтоб меньше было заметно, что сама картошка вся в чёрных пятнах. Без помощи с воли прожить на таком питании очень сложно, особенно с учетом того, что заключенные в колонии работают шесть дней в неделю, и в большинстве случаев это тяжелый физический труд. Петрухин говорит, что ему передавали хорошие передачи, так что «почти всегда было сальце», но и он в заключении очень заметно похудел.
«Я не собирался умирать»
Однажды в колонии Сергей в знак протеста вскрыл себе вены. Как это бывает в таких ситуациях, он не планировал себя убивать, а хотел обратить на себя внимание администрации и избежать более серьезных проблем. История типична для белорусских тюрем: его посадили в камеру с мужчинами, которые имели так называемый «низкий социальный статус». Он присваивается тем, кто сидит, например, за педофилию или кто занимается сексом с другими мужчинами. Но есть и другие способы получить этот «статус», и один из них — провести длительное время в одной камере с теми, у кого он уже есть.
Администрация использует это как форму прессинга и дополнительных репрессий. Понимая, зачем его посадили именно сюда, Петрухин стал барабанить в двери и сказал надзирателю, что не будет здесь сидеть. Тот сказал в ответ, что это не санаторий, а Петрухин спросил, не ушел ли еще со своей смены врач. Узнав, что тюремный доктор еще на месте, он просто вскрыл себе вены.
«В тот момент не было какого-то страха, да и ни о чем я вообще особо не думал. Был, конечно, адреналин, и я знал, что мне надо это сделать. Я понимал, что если не сделаю этого, то жизнь моя может очень сильно измениться, и жить будет очень сложно. Конечно, я не собирался умирать, мне просто надо было, чтобы от меня отцепились. И мне удалось».
На вопрос, что в этот момент делали его сокамерники, он отвечает, что занимались своими делами: «Да никто ничего не делал. Людям, с которыми меня посадили, было все равно, они мне не мешали. Это не их дело, их это не касается».
«Я знал, что они не простят»
После освобождения, вспоминает он, «хотелось обычной человеческой еды - тех же драников с мясом, которые я очень люблю. И когда я вышел, я попросил парней, чтоб мы поехали в какое-то кафе, где можно было поесть супа и какого-то нормального мяса с пюре, например. Неважно, с чем, главное, чтоб была какая-то отбивная или стейк. И мы сразу заехали в придорожное кафе. Было очень вкусно».
Из колонии Сергей Петрухин вышел в декабре 2022-го и целый год после этого провел в Беларуси. Уезжать не хотел, потому что верил, что ситуация скоро может измениться — вдохновляли новости с украинского фронта, была надежда на то, что в Беларуси может начаться силовой сценарий борьбы за смену власти. Но время шло, украинское контрнаступление провалилось, ситуация внутри самой Беларуси только ухудшалась.
Быт Сергея был более-менее налажен, он даже смог официально устроиться на работу, что часто не позволяют делать бывшим политзаключенным. Многие в его ситуации как раз и уезжают из страны по той простой причине, что не могут себя обеспечить и становятся своеобразными социальными изгоями. Сам Сергей понял, что больше не может оставаться в Беларуси, после громкого «дела Евроопта».
Раньше фонды помощи и благотворительные инициативы помогали родным политзаключенных и людям, попавшим под репрессии, заказывая для них продукты в торговой сети «Евроопт». А 23 января 2024 года КГБ устроил рейд среди людей, получавших помощь от волонтёров, и арестовал по меньшей мере 257 человек. Петрухина через несколько дней после этого вызвали в милицию, и он подумал, что его снова могут посадить.
«Я и раньше не питал иллюзий, я же взрослый человек. Я знал, что они не простят, но у меня лично всё было как-то спокойно и тихо, с милиционерами не было особенных проблем. А в этот раз я просто очень испугался и подумал, что меня могут пустить по второму кругу. Это была как паническая атака - что-то такое случилось в моей голове... Я подумал про тех, кто уже умер в колонии, и понял, что я больше не выдержу».
На «беседу» в милицию он пришел с вещами на случай ареста, но все обошлось разговором и взятием образцов ДНК. «Меня вызвали в пятницу, а это тоже был плохой знак. В пятницу любят «сажать на подвал» — до понедельника ничего не происходит, никаких передач не примут, ты просто сидишь в ужасных условиях и полной неизвестности».
Выходя из отделения милиции, Петрухин уже знал: он уезжает.
Но просто получить шенгенскую визу и выехать бывшим политзаключенным обычно нельзя, и Сергей не был исключением. У него тоже стоял запрет на выезд. Эвакуироваться в Литву ему помог фонд BYSOL. Подробности всего процесса, как обычно, остаются за кадром, чтобы не навредить людям в Беларуси и оставить возможность спастись тем, кому она ещё понадобится. Единственное, что говорит Петрухин о своем отъезде - это то, что все прошло достаточно спокойно, и что у него с собой даже был телефон на случай, если будут звонить из милиции. Тогда бы он просто сказал, что едет в Минск.
О том, где и как он планирует теперь жить, Петрухин отвечает очень неохотно. Я ловлю в его голосе знакомую интонацию и даже узнаю эти паузы — так разговаривают люди, которые совсем недавно выехали из Беларуси и еще не до конца осознали свою новую реальность. Тем не менее, он надеется продолжать вести YouTube-канал «Народный репортер» - это для него и активизм, и работа. А если с этим не сложится, будет искать другую, более «обычную» работу, потому что жить на что-то надо.
Сергей говорит, что будет ждать возможности вернуться домой. И он не исключает, что в Беларуси будет восстание и вооруженная борьба, в которой ему придется поучаствовать, чтобы его страна стала по-настоящему свободной.
